Жена моего босса

Ольга решительно помотала головой:

– Это мое дело, понимаешь? Только мое! Я не даю Мише вмешиваться, а значит, пользоваться его именем тоже не буду. Исключено!

– Хочешь, я этим займусь? – предложил он. – Припугну их как следует, чтобы поняли, что шутить с ними не собираются.

– И что это даст? Быстрого уже не вернешь. Зачем мне связываться с этими скотами? Просто из мести?

– Это не месть, – покачал головой Руслан. – Ты защищаешь свое. Семью, дом, лошадь – это неважно. Это твоя территория, и ты несешь за нее ответственность. До тех пор, пока ты будешь молчать, они будут думать, что с тобой можно вести себя как угодно. А так ты докажешь, что нельзя. И ни одна сука больше не решится тебе нагадить.

– И встану с ними на одну доску, да? – язвительно спросила Ольга. – Нет, Руслан, не буду я лезть в это дерьмо. Это бесконечная история: виновника изобьют, а он натравит налоговую на мой клуб, я в ответ еще что-нибудь сделаю. И конца этому не будет. Я на примере собственного мужа вижу, что эти разборки тянутся бесконечно. Если бы можно было решить все по закону…

– В нашей стране это утопия, – невесело усмехнулся он. – Здесь по закону ничего не решается, тебе это уж точно должно быть известно. Людям только и остается, что защищать себя самим.

– Допускаю, что так оно и есть, но я не считаю это правильным и играть по этим правилам не буду, – возразила Оля. – Может быть, это глупость, но я против анархии. Она никогда не приведет ни к чему хорошему.

– К хорошему? – Его темные густые брови поползли вверх. – А что ты называешь хорошим? Какой исход был бы для тебя самым приятным?

– Не знаю, – пожала плечами она. – Наверное, если бы все люди стали чуть больше задумываться о том, что происходит вокруг. Чтобы в мире стало меньше хамов и эгоистов, готовых напакостить где угодно, лишь бы в собственном дворе было чисто. Смешно звучит, да?

– Нет, – вновь покачал Руслан головой, – не смешно. Только этого никогда не будет.

– А ты, оказывается, пессимист, – усмехнулась она.

Когда это он успел переместиться к ней так близко? Сидит на корточках, рядом, одной рукой обнимает ее за талию, другой ласково гладит волосы, трогает щеку и мочку уха. Так ловко и естественно передислоцировался, что она и заметить не успела, погруженная в свои переживания.

– Ладно, – Ольга отстранилась, откинулась назад. – Так чего ты хотел? Зачем пришел?

Он выпрямился, облокотился на край стола. В голубых его глазах вдруг запрыгали бесенята. Значит, они и такими бывают – эти пронзительные, пугающие глаза?

– Хочу получить урок верховой езды, – со всей серьезностью ответил Руслан. – Только мне нужен самый лучший инструктор.

Он помолчал и добавил:

– Ты!

– Я не даю уроков, – отрицательно покачала головой Ольга. – Я…

– Ты здесь начальник, я знаю, – прервал он. – Но мой случай – особенный!

Она снова хотела что-то возразить, но он, наклонившись к ней, взял в ладони ее лицо, шепнул в самые губы:

– Поехали! Прокатимся вместе!

– А Марта? – все еще сопротивлялась Ольга.

– Я ее отпущу. Скажу, что до вечера сам буду тебя охранять.

И так велика была власть над ней этого мужчины, что мгновенно исчезало желание сопротивляться ему, будто какая-то сила неодолимо увлекала ее, лишая воли, заставляя во всем подчиняться. И Оля сдалась:

– Хорошо. Сейчас скажу, чтобы оседлали Гейшу и Дамаска.

Молодое июньское солнце уже клонилось к горизонту. В оставшемся позади поселке гулко звонили колокола местной церквушки. Впереди зеленела полоса леса. Листья, совсем еще свежие, не успевшие покрыться пылью, трепетали на легком ветру. Вдоль дороги тяжело клонили ветки усыпанные отцветающими гроздьями кусты сирени. Над ними плыл дурманящий, удушливо-нежный аромат. В насыщенной синеве лениво ползли тучные облака. Мелькнули слева обрывистый берег реки, круто сбегавшая с него к воде тропинка. Внизу на прогнивших за зиму деревянных мостках удили рыбу деревенские босоногие мальчишки. Темная вода густо переливалась и блестела под солнцем.

Лошади шли бодрой иноходью. Руслан вырвался немного вперед на своем вороном, сильном и поджаром жеребце. Оля невольно любовалась посадкой мужчины, манерой уверенно и легко держаться в седле. Черный лоснящийся конь с высокими, стройными ногами, с удлиненным изящным телом, и всадник на нем, широкоплечий, тонкий в талии, с темными, глянцево отливающими на солнце, коротко остриженными волосами, бронзовой шеей, мускулистой спиной, угадывающейся под тонкой белой футболкой, с сильными, крепкими руками, сжимающими поводья, – не засмотреться на такую картину было невозможно. «Дура! – оборвала Оля саму себя. – Повелась на прокачанный трицепс!» И все равно не могла отвести глаз от движущегося впереди нее всадника.

– Где ты научился ездить на лошади? – спросила она, догоняя его.

Он обернулся:

– Отец научил. Ездили к родственникам, в Катын-Юрт. А ты?

– В Лондоне. Хотелось чем-то занять себя, пока мальчишки адаптировались к школе. Стала понемногу выезжать, потом решила открыть свой конно-спортивный клуб. Вообще, это, наверное, что-то из детства: лошади, мушкетеры, романтика…

– Понимаю, – усмехнулся Руслан. – Знаешь, я в детстве мог часами разглядывать иллюстрации к Дюма. Была такая книжка, старое издание…

– В красной обложке, да? – кивнула она. – Я помню, ты брал у матери в библиотеке… Я тоже ее листала, разглядывала картинки. Однажды оставила на столе, а Юрка, младший брат, взял и разрисовал все красным карандашом, скотина такая. Мать меня потом чуть не выдрала.

– Слушай, я помню! – вдруг обрадовался он. – Точно – в той книжке на иллюстрациях были следы от карандаша.

Они помолчали. Оле казалось, будто она вдруг вернулась в простой и понятный мир ее детства, в то время, когда впереди все было чисто и ясно, неразрешимые вопросы не мучили по ночам, сомнения не иссушали душу. Будто бы половина ее жизни была просто вымарана, вырезана при монтаже. Как будто Руслан и не уезжал никуда, и они выросли вместе, в залитом солнечной ленью дворе, повзрослели и теперь вот скачут, рука об руку, в долгую счастливую жизнь.

– Давай к лесу! Галопом! – крикнул Руслан, и она, ни секунды не раздумывая, поскакала вслед за ним.

Он достиг кромки леса первым. Приближаясь, Ольга видела, как он спешился, привязал лошадь за повод к березе и теперь поджидал ее. Она заставила спокойную сегодня Гейшу замедлить ход и остановилась рядом. Он шагнул к ней, поймал ее ладони и сказал властно:

– Слезай! Я хочу тебя!

Разум Оли воспротивился такой бесцеремонности, но все ее естество моментально отозвалось на его зов. Кровь бросилась в лицо, жаркая волна прокатилась по телу.