Жена моего брата

— Врача вызывайте. Она не в себе.

Следователь закивал.

От шума и криков Ваня проснулся и захныкал. Я поспешил взять сына на руки. Маленькие ручки тотчас обвились вокруг моей шеи. Я зажмурился, чувствуя как слезы жгут глаза.

Лиза выбежала из квартиры и бросилась к нам. Я отдал ей Ваню, счастливо рассмеялся и сказал:

— Пончика не было, и я принес тебе ребенка.

— Боже, какой ты идиот, — засмеялась она тоже сквозь слезы.

Мы стояли в коридоре, обнимаясь все втроем. В этот момент я осознал, что моя семья, жена и сын, — это самое дорогое, что у меня есть, что может быть вообще.

Лиза

Больше всего на свете после похищения Вани я хотела уехать обратно домой и никогда больше не видеть Ирину, Агнию, Алана, вообще никого. Но, разумеется, было возбуждено дело, нас постоянно допрашивали.

Лидия шла на поправку. Она очень переживала, считала, что по ее вине Ваню смогла выкрасть сумасшедшая любовница Марата. Я думала, что наша няня после этого происшествия умчится домой, едва ее отпустят из больницы. Но Лидия осталась в Москве. Не только по требованию полиции, но и потому что намеренна была продолжать у нас работать.

Пока шло расследование, нас часто навещала Агния. Она, наконец, показала свое истинное лицо. Ей было плевать на меня и на Артура. Поразительно, как одинаково равнодушно она относилась ко мне и собственному сыну. Единственное, что волновало мою свекровь — это Ваня. Она и следствию помогала только, чтобы внука скорее нашли. Я делала вид, что не против ее визитов. Все же, как мать и женщина я ее немного понимала. Агния заходила к нам почти каждый день. Как раз в то время, когда мы с Ваней и Артуром ходили гулять. Она все время разговаривала с внуком, катала его на качели, показывала, как копать совком в песке, не боясь испачкаться. В общем, действовала нам на нервы знатно.

Первым не выдержал Артур.

— Мам, кроме шуток, зачем ты приходишь каждый день? — спросил он, когда Ваню сморило в коляске после игр с бабушкой.

— Я волнуюсь за Ванечку. Он ведь такой стресс пережил.

— Вряд ли он что-то понял, — вступила я. — Ему нравится путешествовать и общаться с новыми людьми. Думаю, похищение он воспринял как веселое путешествие.

Агния посмотрела на меня, прищурившись, проговорила:

— Ты должна меня понять, Лиза. Как мать. Я потеряла сына. Ваня единственное, что осталось от Марата. Не забирай его.

Я мельком взглянула на Артура, но он оставался невозмутим. Он ведь тоже сын. Живой, родной, успешный, красивый. Но Агния категорически не желала обратить на него свою любовь. Я даже не пыталась понять, как такое возможно.

— Мы ведь специально не возвращали тебя. Из-за Ирины. Решили, что вам лучше немного побыть в провинции. А потом тебя нашел Артур. Все испортил. Это у него всегда отлично получалось.

Я больше не могла это слушать.

— Что вы хотите? — спросила я ее прямо. — Ваню я вам точно не отдам.

Агния рассмеялась.

— Знаю, что не отдашь. — она одарила Артура колким взглядом и снова повернулась ко мне. — Мы летаем в Кисловодск весной и осенью. Это совсем рядом с вами. Позволь хотя бы в это время навещать Ваню.

Я тут же выпалила.

— Только при мне. А лучше, когда и Артур дома.

— Разумеется, — без энтузиазма согласилась Агния.

Она сразу же попрощалась и уехала. Похоже, ничего другого от нас не хотела.

Но Ваню продолжала навещать регулярно.

Когда нас отпустили домой, я с трудом верила собственному счастью. Мы возвращались, но уже совсем не теми, кем были до визита в Москву.

Мои отношения с Артуром пребывали в каком-то замороженном состоянии. Мы спали в одной потели, но не занимались любовью. Он обнимал меня, но не требовал большего. А меня тянуло к нему со страшной силой, но я никак не могла отпустить обиду и недоверие. Нет, я знала, что люблю его. Знала, что он не сделал бы ничего, что навредит Ване. Знала, что Артур единственный близкий и родной мне человек. Я не хотела отпускать его никогда больше. Но и подпускать снова близко тоже никак не решалась.

Наверно, должно было пройти время.

Или мне нужно было просто найти силы, чтобы смерить обиду и признать единственно важное — мы семья.

После Москвы я почти насильно отправила Лидию в отпуск на две недели. Ей нужно было оправиться от травмы головы и тревог. Мы снова много времени проводили втроем. Я часто ездила в город с Ваней. Мы гуляли в парке, а вечером к нам присоединялся Артур. Он теперь работал больше. Каждое утро уезжал в офис, часто возвращался поздно. Даже в выходные они с Лешей закрывались в кабинете и продолжали решать рабочие вопросы. Муж каждый день падал в кровать и засыпал, едва голова касалась подушки.

У меня не было возможности решиться заговорить с ним о нас. Артур слишком уставал, и я считала лишним нагружать его еще и своими глупостями. Последние события научили меня ценить то, что имеешь. Я решила, что однажды все решится само собой.

Ошиблась. Как обычно, все решил сам Артур..

Ваня спал, а я просматривала материалы для нового заказа, когда муж поднялся в спальню и игриво начал меня отчитывать:

— Я же велел, никакой работы ночью.

— Еще не ночь, — пожала я плечами. — И я не работаю, просто листаю картинки. И твои приказам кстати не обязана подчиняться. Я не твоя собственность.

— Это уж точно, — немного грустно откликнулся муж, но ноутбук у меня забрал. — В любом случае, мой разговор важнее того, что ты делаешь.

Я нахмурилась, не в силах побороть бунтарский дух. Не люблю когда он включает власть и подчинение.

Или люблю?

Закусив губу, я решала, да или нет. А вот Артур не тратил время даром.

— Уделишь мне минуту?

Я кивнула, и муж продолжил.

— Сегодня звонил следователь. Ирину признали невменяемой и отправили на принудительное лечение. Ее мать прилетела из Лос-Анджелеса, хочет забрать ее в Америку. Адвокат советует нам не препятствовать. Нужно будет дать официальный ответ. Ты как к этому относишься?

С минуту я переваривала эти новости, а потом ответила

— Наверно, положительно. Буду только рада, если она окажется через океан от нас. До сих пор не могу избавиться от тревоги после всего. Она везде мне мерещится.

Артур присел рядом на кровать и погладил меня по колену. Меня так и подмывало броситься к нему в объятия, повалить на спину, оседлать и потребовать исполнения супружеского долга. Наверно похоть была пробочкой от тревоги.

Я вскочила с постели, как ошпаренная.