Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

"Не отпустишь? Бабушка надвое сказала", - фыркнула я про себя. И больше ничего подумать не успела. Суженый вытянул руку, коснулся ладонью моей макушки... и мир вдруг начал расплываться и терять очертания. Я попыталась закричать - но из горла вырвался тонкий крик, похожий не на человечий, а на птичий... Земля ушла из-под ног, и больше я ничего не помнила...

***

Изумленные сельчане смотрели, как Лесс и чужеплеменный колдун исчезли, а с земли взмыли две птицы. Черный кондор - и маленькая белая пташка с длинной шеей и изящным хохолком, которую они называли "ясница". От слов "ясный", "чистый", "погожий". На наречии ксаранди эта птица прозывалась элевтерией - от слова "свобода".

***

От восточной кромки Морехского Леса до северного берега озера Фросах Нолгар направлял полет Лесс в птичьем облике. Девушка не была магом, не могла контролировать личину оборотня и даже сознавать себя в ней. Все время полета ее сознание дремало.

Когда они достигли озерного города Лудар, Нолгар снял личины с себя и Лесс. Девушка оставалась без сознания. У простого человека, без магического дара, полет отнимал куда больше сил, чем у чародея. Нолгар отнес ее на руках в комнату, которую выделил ей.

Это была не комната Дейрани. И не его собственная спальня. Лесс еще не стала его женой, и маг не собирался ложиться с ней до обряда. Прежде чем отбыть за невестой, он приказал слугам подготовить уютную комнату, выходившую окнами на восток. В дремучем лесу у подножия гор Лесс никогда не видела восхода. Нолгар хотел сделать подарок суженой. С Дейрани он познакомился на западном краю земли, в лучах закатного солнца. Лесс нашел на востоке. Она станет его новым восходом.

Маг уложил девушку на постель. Всмотрелся в узкое личико, обрамленное шелковистыми волосами, черными, как смоль. Смуглая кожа такая нежная и гладкая, что испускала сияние. Тонкий прямой нос; губы полные, резко очерченные, на уголках - глубокие темные впадинки. Решительный подбородок, заметные скулы, широкие брови - смолянистые, как и волосы, длинные и изящные.

Память коварно подбросила другой образ. Берег Закатного Океана, где в зеленых волнах купалась девушка, юная и счастливая. Русые волосы с рыжинкой, золотистая кожа, острые девичьи грудки, талия такая тонкая, что Нолгар мог обвить ее одной рукой... Как испуганно она вскрикнула, увидев превращение кондора в мужчину... Бросилась вдоль берега, надеялась убежать от него на быстрых и сильных ногах...

Каким стыдливым румянцем налилось ее лицо, когда мужчина настиг, стиснул в кольце крепких, мускулистых рук, развернул к себе, впиваясь жадным взглядом в нагие прелести... Бьется, пытается вырваться, что-то кричит на своем западном наречии. А голосок такой нежный, что ее возмущенный крик кажется Нолгару слаще ласковых нашептываний.

 Крик тонет в жарком поцелуе, руки еще жестче сдавливают девичью талию, теснее прижимают к широкому мужскому торсу... Никуда красавице не деться, никак не сбежать... И она обмякает, поддается его напору. Тогда мужчина опускается на колени, ни на миг не ослабляя захват. Волны бьются о его спину, а губы крадутся по шее пленницы, замирают на одной из налитых грудок... Язык ласкает и щекочет; и вот испуг покинул глаза русоволосой красавицы, уступил место томной поволоке.

Нолгар присаживается еще ниже, освобождает одну ногу девушки, перекидывает себе через плечо... Незнакомка снова вскрикивает - уже без страха, с одним лишь смущением... Но и оно покидает ее, когда мужчина притягивает ее к себе ближе и приникает лицом к ее промежности.

А когда через несколько часов оба, истомившись и насытившись, лежали на белом песке, Нолгар понял, что не отпустит ее. Он не думал, догоняя рыжую, на одну ночь желает получить ее тело или на всю жизнь. И лишь сейчас осознал, что не сможет расстаться с ней, не видеть больше бездонных голубых глаз, не слышать мелодичного смеха, не наслаждаться касанием бархатистых пальцев...

Только тогда он спросил ее имя - после нескольких часов дикой страсти, на исходе короткой летней ночи. Дейрани... Сладко, как ее губы... Звонко, как ее смех. Так океан подарил магу его судьбу.

Одно воспоминание о той ночи - и о сотнях ночей после - бросало Нолгара в дрожь. Его мысли возвратились в настоящее, взгляд вновь обратился на девушку в постели. Он попытался найти в себе отголоски чувств, что всплывали в памяти. Ничего. Пусто. Сердце не забилось в яростной, непреодолимой страсти от вида смуглого тела. Нолгар рассматривал невесту внимательно, но отстраненно. Оценивал, пытался увидеть в ней след той, желанной женщины. И не мог. Дейрани не было места в этих чертах.

Нолгар вспомнил, каким взглядом встретила его девушка хевья. Как плюнула ему под ноги, когда он ее приветствовал. Как после такого начала завоевать любовь, добиться принятия? А рука в руке с тем деревенским парнем? Что было между ними? Что они успели сделать, при запечатанной девственности Лесс? А главное, они так подходили друг другу... Оба молодые, смуглые... с одинаковой ненавистью в глазах.

По сердцу прокрался холодок от мысли - а если некромант ошибся?.. Неправильно протянул связующую нить, пустил Нолгара по ложному следу? А следом - мысль еще страшнее. Вдруг вся религия ксаранди ошибается, цикла перерождений не существует? Человек просто распадается в прах и никогда не рождается вновь? Если Дейрани ушла навсегда, а эта девочка не имеет к ней отношения? Если он цепляется за иллюзию?

Усилием воли маг отогнал колючую, пугающую идею. Лесс - это Дейрани. Любимая не покинула его навсегда. Они соединились, через двадцать два года после ее смерти. Он полюбит смуглую девушку хевья, а она его. Не сможет не полюбить. Их души соединены навек, и неважно, каким расам принадлежат их тела.

Глава 2. Медовая Грива

Проснулась я с гудящей головой, будто ночью напилась хмельного меду. Разодрала кое-как веки... и глазам не поверила. Потолок надо мной был не бревенчатый и низкий, а высокий, десятка в два локтей, а то и больше. И белый что твое молоко. Повернула голову вбок - и увидела огромное окно, от пола до потолка, да и шириной едва ли не во всю стену. Закрыто оно было чем-то непонятным, прозрачным. Не иначе, колдовским. Бычьим пузырем такую дырень в стене не затянешь!

За окном ярко синело небо - высокое и ясное. А подле окна сидела женщина... Нет, девчонка. Чутка постарше меня, но не сильно. Кожа еще белее, чем странный потолок. Волосы желтые как мед, длинные и волнистые, рассыпаны по плечам небрежной копной. Высокий лоб и скулы, тонкий нос, точеный подбородок. Губы - слегка припухлые, глаза - огромные, отливают зеленью сочной травы. Облегающее платье до пят того же цвета словно бы усиливало их блеск.

Я невольно залюбовалась необычной красотой. Никогда не видела ничего подобного. В деревне у нас все смуглые. Суженый мой, хоть и светлее нас, но кожа у него грубая, не такая белоснежно-ослепительная. Вот значит какие они, женщины глотта. Я тут же обозвала про себя красотку Медовая Грива.

– С пробуждением, Лесс, - произнесла она. Голос журчал как ручеек - мерный и спокойный, не громкий и не тихий, не высоко-пронзительный, но и без низкой бархатной хрипотцы хевья. Мягкий, успокаивающий.

– Меня зовут Эрени, - продолжала Медовая Грива.
– Я внучка Нолгара. Если верить ему - то и твоя тоже!

На этих словах она хихикнула - нежно, приятно.

– Согласись, было бы забавно называть тебя бабушкой! Я предпочла бы подругой - если ты не против.

– Глотта не дружат с хевья, - выпалила я, не на шутку обалдев. Ну и дела! У проклятого суженого внучка есть. А так и не скажешь. Собрался жениться на девке младше нее. То-то у нас в деревне говорят, седина в голову, хра в ребро. Ох, во что же ты вляпалась, Лесс?!