Жена незнакомца

А теперь знает еще и она, Лили.

В который уже раз она снова задала себе все тот же вопрос: знал ли Куинн? Может, ему стало известно о недостойном поведении жены и он понял, что скандал, который неминуемо вспыхнет, обратит в прах его мечты? А ведь Куинн, по его словам, никому не позволит становиться у него на пути. Лили похолодела.

Кто-то избил мистера Олли, причем сильно, мальчуган даже предположил, что он умер. Мириам исчезла в самый подходящий момент, когда ее муж приобрел огромный политический вес.

Лили не нравился ход ее мыслей, но она продолжала размышлять.

Возможно, это простое совпадение, хотя, как справедливо заметил Пол, с исчезновением Мириам перестала существовать и проблема неминуемого скандала. Тем не менее политические силы, выдвигавшие Куинна на пост губернатора, настаивали, чтобы их кандидатом был женатый человек. Проблема Мириам опять всплыла и начала представлять угрозу, но Пол вдруг увидел в тюремной прачечной ее, Лили.

Погрузившись в свои мысли, Лили не заметила, как приехала домой. Она передала Крэнстону плащ, небрежно бросила шляпку и перчатки на столик.

— Чай подан в гостиной, мадам.

— Что? Ах да, спасибо.

И она снова задумалась. Не может быть, чтобы Куинн избавился от собственной жены! Он ведь не дикарь, а вполне цивилизованный человек и очень неплохой. Как она смеет так про него думать!

Но это предположение не казалось столь уж невероятным. Узнав о неверности жены, Куинн избил мистера Олли, после чего изгнал Мириам из своего дома и из своей жизни. В таком случае Куинн проявил неслыханную жестокость. Выгнать слабую женщину на улицу, не позволив ей ничего взять с собой! Ведь Мириам все оставила, и уж, конечно, не по доброй воле.

Впрочем, что это она раскипятилась, может, все закончилось по-другому? Например, Куинн пренебрег уязвленным самолюбием, купил жене дом подальше от Денвера и поселил ее там, снабдив деньгами.

У Лили разболелась голова, и она поклялась себе больше не думать сегодня о Мириам. В гостиной она сразу направилась к столику; ей обязательно нужно выпить горячего чая, от всех этих рассуждений ее даже озноб прошиб.

Но не успела Лили дойти до столика, как за спиной у нее хлопнула дверь и крепкие руки обхватили ее за талию.

Развернув ее к себе лицом, Куинн рывком прижал Лили к стене. В его серых глазах бушевал такой огонь желания, что ей нечем стало дышать, и она изумленно ахнула, почувствовав даже сквозь многочисленные юбки твердое доказательство его страсти. Жаркое дыхание опалило ей щеку.

— Я думаю о тебе каждую минуту, — прошептал он. — Сегодня я в каждой женщине видел тебя, десятки раз мне казалось, что я слышу твой голос.

Она провела дрожащей рукой по его шершавой щеке с начинавшей отрастать щетиной. Кожа была упругой и теплой, и Лили подумала, что от желания она вот-вот упадет в обморок.

Куинн прижался к ней всем телом и наконец поцеловал. Губы были сухими, горячими, пахли чаем и табаком, землей и ветром, а еще чем-то сугубо мужским.

Все мысли вылетели у Лили из головы, вытесненные приступом острого желания.

Он ласкал ее, и она в этой необыкновенно возбуждающей беспомощности, невозможности пошевелиться могла лишь отдаться на волю его поцелуев, от которых по телу пробегал трепетный огонь.

Наконец Куинн оторвался от нее, и оба, потрясенные, уставились друг на друга, тяжело дыша. Потом он погладил Лили по щеке и положил руку ей на грудь.

— Ты спрашивала, кого я вижу, когда смотрю на тебя, — хрипло сказал Куинн. — Не Мириам, поверь. Именно поэтому я хочу, чтобы ты перестала носить траур, заказала новую одежду, купила новые духи. — Он легонько куснул ее за нижнюю губу. — Черт побери, когда же будет готов твой новый гардероб?

— Недели через три, — прошептала Лили.

Она все еще не могла прийти в себя. Стоило Куинну прикоснуться, и у нее подкашивались ноги, а от поцелуев по телу разливалась блаженная истома, внизу живота возникало тянущее чувство. Лили готова была отдаться ему прямо сейчас.

— Три недели… — простонал Куинн, прижимаясь лбом к ее лбу. — О Господи!

Дверь гостиной внезапно распахнулась, и в комнату, что-то тихонько напевая, вошла Дейзи. Увидев хозяина, прижимающего к стене жену, она тихонько ахнула и прикрыла ладонью рот.

— Ой, простите. Я хотела… — Девушка показала на камин, где весело трещал огонь. — Я только…

Она пятилась к выходу и наконец выскочила из гостиной, захлопнув за собой дверь.

— Через десять минут все будут знать, что я зажал тебя в углу и целовал.

— А это так ужасно? — засмеялась Лили.

— Нет, конечно, но хотелось бы в собственном доме побыть при желании одному. — Куинн подвел ее к диванчику. — Три недели… Ужасно долго! Не возражаешь, если я…

— Не возражаю. Твой портсигар находится там же, где всегда, во внутреннем кармане.

Лили уже знала его привычки, и ей это нравилось.

— Хочешь чаю?

— Спасибо, нет. — После жарких поцелуев она моментально согрелась. — Я сегодня его столько выпила, что на неделю хватит. Как прошел у тебя день?

Куинн начал пересказывать сегодняшнюю речь, и Лили помрачнела, у нее снова разболелась голова. Ей, как и Мириам, уже достаточно известно о политических пристрастиях Куинна.

— Пол будет возражать против всякого упоминания о введении мер, снижающих прибыль в горной промышленности, — сказала она, сама удивляясь, как много почерпнула из разговоров Пола с Куинном.

Куинн стукнул кулаком по каминной полке.

— Бывают случаи, когда нужно давать избирателям горькие пилюли, а не угощать их сладкой микстурой.

— К сожалению, те, кто должен глотать эти пилюли, финансируют твою предвыборную кампанию, — заметила Лили.

— Боже правый! Ты рассуждаешь как Пол. — И оба, посмотрев друг на друга, расхохотались. — Ну, довольно о политике. Расскажи, что ты делала сегодня.

— Что и обычно по понедельникам.

Действительно ли Куинн помрачнел или ей только показалось?

— Надеюсь, за сегодняшними визитами ты не забыла про новый гардероб?

— Ты вынужден будешь продать ранчо, чтобы оплатить все ткани, ленты, пуговицы и другие вещи, которые я приобрела. В магазине я встретила мисс Тисдейл, и мы договорились, что завтра она придет ко мне обсудить фасоны и снять мерки.