Женаты против воли

— А дальше сам.

Коннор, который до этого сидел в кресле, вскочил, моментально оказавшись рядом. Я сжалась, ожидая прикосновения, но его не последовало.

Мужчина хмыкнул, а потом стянул с себя рубашку через голову, давая мне возможность рассмотреть сильное, гибкое тело с белыми уродливыми шрамами на гладкой коже.

А вот этот шрам у сердца — моих рук дело.

— Почему ты спасла меня? — вдруг спросил он, касаясь пальцами моего подбородка.

— Потому что люблю.

По его лицу пробежала судорога, словно мои слова причиняли ему боль.

— Ты предала меня.

— У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда. И ты свой сделала, — жестко оборвал Коннор, убирая руку. — Боишься?

— Нет.

— Ты хоть представляешь, что я с тобой сейчас буду делать?

— Примерно.

— Я ведь могу причинить тебе боль, — продолжал мужчина, намотав на руку мои волосы и слегка потянув в сторону.

Но я вытерпела и это. Все что угодно, лишь бы исправить свою ошибку, лишь бы вымолить прощение.

— Делай, что посчитаешь нужным. Ты мой муж, — глядя ему в глаза, ответила я.

— Неужели. А может, ты этого хочешь?

В его руках неожиданно появился нож, который Коннор вручил мне.

Не знаю, зачем я его взяла. Скорее всего, от неожиданности.

Сверкающая сталь, тяжелая ручка.

— Зачем ты?..

Муж развел руки в стороны, пронзая тьмой во взгляде.

— Тебя же для этого вырастили. Вот твое предназначение! Так убей! Смелее, Айрин! Ты же Монрей! Светлая! Так сделай это! Я не стану сопротивляться!

Между нами всего пол метра, и край кинжала, который я выставила перед собой, уже вот-вот коснется его груди.

— Ударь, — тихо повторил Коннор, и в его взгляде я разглядела собственное отражение.

Испуганная, лохматая, непонимающая.

— Или, может, тебе помочь?

Еще одно движение в мою сторону, и кончик кинжала впивается ему в грудь. Всего на миллиметр, но этого хватает, чтобы капли алой крови выступили из ранки и медленно начали стекать вниз.

Это привело в чувство.

— Нет...

Кинжал выскользнул, падая на пол к нашим ногам.

— Нет. — Я замотала головой. — НЕТ! Никогда!

А Хоторн вдруг отступил с уродливой улыбкой на губах.

— И это должно все изменить? Твоя жертвенность, фальшивое покаяние и уверение в преданности? Не получается, Айрин. Но ты не переживай, я тебя не трону. Не смогу. Мне противно даже видеть тебя, а касаться... просто невыносимо.

Я пошатнулась, как от удара. Ни на секунду не усомнившись в его словах.

Коннор меня ненавидел. И этого уже не изменить.

— Увижу тебя или твоего дорого дядюшку рядом с собой — выдам обоих! И плевать на этот мир! Это понятно? — Он поднял рубашку с пола и быстро надел.

Я молчала, просто смотрела на него и не узнавала.

— Считай это благодарностью за спасение.

— Коннор... — прошептала я, протянув к нему руку.

— Не смей! — вдруг рыкнул он, ощетинившись. — Никогда не смей называть меня по имени! И приближаться! Тебя больше нет в моей жизни. Нет и не будет. Можешь прятаться дальше!

Собрав свои вещи, Хоторн ушел, хлопнув дверью.

«Боги, что же я наделала...»

Теперь я знала, что чувствует человек, когда теряет смысл жизни.

Ничего он не чувствует. Совсем. Внутри лишь пустота. Она такая огромная, что кажется, еще немного — и поглотит, сожрет, ничего не оставив. Не было ни счастья, ни горя, ни боли — ничего.

Окружающий мир, который только утром играл яркими и пестрыми красками, стал безликим, черно-белым и пустым.

Всю жизнь, сколько я себя помнила, у меня была цель.

Сначала научиться управлять силой, стать на одном уровне с мальчишками, доказать, что я достойна того, чтобы ради меня нарушались правила.

Потом учиться, оправдать доверие дяди и всех остальных. Вырасти, встретиться с наследником Хоторнов и убить его во славу нашего мира.

Боги, какой же дурочкой я была!

Последние полгода я сосредоточилась на том, чтобы изменить свою жизнь, вырваться из западни.

Но самое главное, я делала все для того, чтобы Коннор ничего не узнал. Я обязательно рассказала бы ему правду, но потом, выбрав нужное время.

А теперь...

Я лишилась всего.

— Рин? Рин! Боги, что он с тобой сделал?!

Женский голос звучал глухо, словно издалека. Надо было хорошенько прислушаться, чтобы разобрать, но я не хотела. Ничего не хотела!

Меня схватили за плечи, потрясли, пытаясь заглянуть в глаза.

— Рин! Ответь же! — настойчиво кричала женщина.

Снова потрясли. На этот раз помогло.

Мне удалось вырваться из оцепенения и осмотреться.

Все та же комната, только без Коннора. Моя одежда кучкой на полу. А я... я в одной рубашке сидела на кровати, свесив босые ноги.

— Подожди, сейчас!

Нина, горничная в гостинице, бросилась к креслу, сорвала с него плед и набросила мне на плечи.

— Все будет хорошо, — с вымученной улыбкой прошептала она, проведя пальцами по моим влажным щекам. — Я сейчас позову кого-нибудь.

Мне каким-то чудом удалось схватить ее за руку, не давая уйти.

— Нет.

Голос хриплый, осевший и неприятный. Но это уже не имело значения.

— Рин, так нельзя, — покачала головой Нина. — Он... он напал на тебя и должен за это ответить.

— Не нападал.

Она мне не верила.

Это и понятно.

— Понимаю, тебе очень больно, стыдно и неприятно. О таком не принято говорить. Но подумай о других несчастных, которые могут угодить ему в лапы.

Я не сразу поняла смысл ее слов. Они показались бессмысленным набором, который не разобрать.

И лишь спустя какое-то время начала понимать.

Моя одежда на полу, я, сидящая в кровати в одной сорочке, и слезы на лице. Все это складывалось в не очень приятную картину, которую Нина прочитала по-своему.