Женатые холостяки

— Я так боюсь оставаться в доме одна. Все слышу шаги и шорохи, шепот, как будто мама с бабушкой у печки возятся, встаю, а их нет. Так страшно! А ночью на чердаке кто-то прыгал. И под окнами ходят. По комнатам носятся, рядом с моей постелью останавливаются. Я даже свет не выключаю, домой с занятий боюсь возвращаться. Может, когда похороню бабулю, все прекратится? Наши соседки-старухи говорят, что такое беспокойство целый год будет. А потом все уляжется. Только надо покойниц на крыльце горячими блинами поминать и ночную рубашку надевать наизнанку на ночь, чтоб мои мамулька с бабулькой во сне сердце не терзали. Я уже два дня так делаю, а уснуть все равно не могу. Вот если бы хоть кто-то из подруг со мной остался. Но все боятся.

— Хорошо! Я зайду к тебе после работы, немного посижу с тобой! Может, успокоишься, не будешь бояться своих, — пообещал Никита и вечером действительно навестил Динку.

Едва глянув, понял, тут был повод для страха. Большой двухэтажный, мрачный дом был угрюмым и похожим на строгого, хмурого старика, недоверчиво встречающего каждого входящего. В самом доме пахло сыростью, старостью, болезнями.

— Дина! Да у тебя камин есть! Давай его затопим. Все теплее будет. А для начала откроем форточку и проветрим дом. Пусть беда уйдет отсюда! Чего в сумерках сидишь? Давай свет включим! Оно и на душе прояснится. Не зацикливайся! Выходи из штопора! — теребил девушку и велел ей сменить серый халат на нормальную яркую одежду.

— Соседи осудят! Велели год носить траур, не снимая его с головы и плеч…

— Ерунда! Покойницам такие жертвы не нужны. Им важна память. Она в твоем сердце и в душе живет!

Динка послушно переоделась, вышла к Никите, тот глянул и понял, что скоро отсюда не уйдет.

Девушка поставила на стол ужин, но сама не ела. Не могла заставить себя. Будто кто-то на заглушку закрыл горло. Никита с этим не смирился:

— Ешь. Иначе я тоже ни к чему не прикоснусь.

— Не могу!

— Чепуха! Прикажи себе жить! Если хочешь, чтоб я приходил сюда, хоть изредка, ты будешь меня слушаться!

— Хочу, чтоб не уходили никогда! Вы такой добрый и хороший! — смотрела на Никиту по-детски доверчиво.

— Тогда ешь! — настаивал упрямо. Динка неохотно ела котлету, пропихивала ее в себя через силу. Никита ел с удовольствием:

— Сама готовила? — спросил неожиданно.

— Конечно. Мама с бабулей были строгими, всему учили. Стирать, убирать, готовить, с восьми лет заставляли. Не смотрите, что теперь в доме все запущено, Немного отляжет боль, наведу порядок. Мне б только на ногах удержаться, — подбросила дров в камин.

— А где твой отец? — спросил неожиданно.

— Умер. Он был ликвидатором на Чернобыле. Я небольшая осталась. Всего пять лет. Мать сама растила. Второй раз замуж не вышла. Меня и отца любила, не хотела обижать. У нас в семье все однолюбы. Так с самого начала повелось. Никто ничем семью не опозорил, — глянула в глаза Никите.

— Это главное, — похвалил человек. И спросил:

— А сама, почему одна? Или есть на примете парень?

— Был. Но не получилось с ним ничего! Разными оказались. Он крутой, а я простая. Не хочу жить как он. Правда, все теперь устраиваются потеплее, а я по старинке, как могу. Никому не обязана и не должна. Зато живу спокойно. Вот закончу институт, пойду работать, стану детей лечить, если возьмут в больницу. Или в детский сад устроюсь. Педиатр без работы не останется, — улыбнулась тихо.

— Ну, а на личную жизнь, какие планы?

— Да никаких надежд. Я не из тех, на кого западают. Нет шарма, а главное — именитой родни. Так уж сложилось, не повезло. Ну и ладно, у других даже хуже, и то не унывают. Моя соседка, совсем старая, одна живет. Пенсии только на хлеб хватает, всю жизнь в колхозе работала, и то не жалуется. Кому на свадьбу, другим с похоронами помогает подготовиться. И мы ее не забываем. Хорошая, сердечная женщина. Да у нас все соседи прекрасные люди. Нам с ними повезло. Никогда не ссорились, — подкинула еще дров в камин.

Они проговорили допоздна. Никита, спохватившись, глянул на часы, шел третий час ночи.

— Извини, Дина! Я до неприличия засиделся.

— Никита! Оставайтесь ночевать. В доме восемь комнат! Места больше, чем достаточно. И мне не будет страшно, все ж не одна в доме!

Человек согласился без особых колебаний. И вскоре уснул на огромной кровати. Здесь на ней лежала большая, толстенная перина и пузатые подушки. Казалось бы, чего не спать? Но только сомкнул глаза, кто-то в бок толкнул острым локтем. Откинул одеяло, пошарил, а вдруг какая плутовка приблудилась? Но нет, кроме него никого в постели не было.

Человек повернулся на другой бок, только стал дремать, кто-то пощекотал ступню. Никита опять проснулся. Перекрестил подушки, койку, себя осенил крестом и после этого заснул до утра безмятежно. Когда встал, его уже ждал завтрак. Динка спросила:

— Как спалось? — и, узнав о случившемся, сказала:

— Это мои беспокоили. Но меня не потревожили ночью. Спасибо, Никита! Я так хорошо сегодня отдохнула.

Вскоре они расстались. Попов не думал навещать Динку, пока та не разделалась с похоронами. Не хотелось попадаться на глаза всем ее соседям и друзьям. Но Динка сама пришла за ним и уговорила придти на поминки.

Никита отказывался, как только мог. Но Динка оказалась упрямее:

— Вы мне силы даете. С вами я оживаю! Поддержите еще немного! Мне так надо устоять!

И Никита согласился.

После поминок Динка прибегала за советами как оформить дом в наследство, как получить вклад. Она приходила в морг, звонила ему днем и ночью. Никита был в курсе всех ее дел. Сначала это тяготило и раздражало человека. Но постепенно Попов привык к роли опекуна, советчика и друга. Девушка часто приходила в морг и уводила Никиту домой, даже не спрашивая согласия.

— Уж не выбрала ли ты меня в мужья? — спросил как-то на полушутке.

Девушка остановилась растеряно. Вопрос застал врасплох:

— Никита! Я о том и не думала, — сказала, не кривя душой. И подсев к нему совсем близко, спросила на ухо:

— А мне можно об этом подумать?

— Мечтать никто не запретит. Но что из того получится? Я почти в отцы тебе гожусь!

— А мои отец и дед тоже были много старше. И знаешь, что говорили:

— Муж должен быть отцом, супругом и хозяином в семье и дома, потому за зеленых юнцов выходить замуж просто грех. Это блуд, а не замужество. Кто сопляка слушать станет, что он посоветует, коль его башка сплошными глупостями забита!

— Но ведь есть еще одно непременное условие. Для замужества, прежде всего, своего избранника полюбить надо. А вот этого не получится.

— Почему?

— Да потому, что я уже был женат. И разведен. У меня дочка твоя ровесница! Ты еще ребенок!

— Никита! Давно ли вы разошлись?

— Разведены уже очень давно. Но и теперь она не дает покоя. Хотя дочка замужем за американцем, живет в Штатах, сама уже стала матерью, бывшая

никак не успокоится. Все чего-то требует от меня. Я уже не знаю, чего запросит в следующий раз.