Женевский обман

Ошеломленные Моретти и Де Лука переглянулись.

— Интересно, как ты узнал? — спросил Де Лука, пока Аллегра отстегивала у него с руки часы. Сначала у него, потом у Моретти, а потом вынула такие же, шестые, из верхнего кармана у Сантоса. — Неужели твой…

— Сантос заключил сделку, хотел втихаря продать ваше полотно, — объяснил Том. — Вчера в Монте-Карло мы подслушали его переговоры. Про часы он молчал как рыба.

Сантос вскочил со своего места.

— Заткнись! — процедил он сквозь зубы по-итальянски, не скрывая бешенства.

— Ага! Попал? — Том улыбнулся и позвал: — Дом!

В дверях возникла Доминик, толкая перед собой троих мрачных подельников Сантоса. Тот лишь прищурился и откинулся на спинку стула, когда она завела их в комнату и усадила на стулья, принуждая держать руки на затылке.

— Эти люди работают на Сантоса. Мы нашли их в соседней комнате. Вы были единственными, кто стоял между ним и пятнадцатью миллионами долларов, обещанными ему за полотно сербскими покупателями.

— Наглая ложь! — заорал Сантос, сверля глазами Тома. — Вранье! У нас же уговор — никого сюда не водить! Я бы никогда не нарушил наших законов!

— Откроешь? — спросил Том у Аллегры, сидевшей на корточках перед шкатулкой на полу.

— Шесть табличек, — сказала она, указав на медные кружки на стене под полотном. — На каждой выгравирована своя буква греческого алфавита.

Открыв шкатулку, она вынула оттуда первые часы и аккуратно приложила их к соответствующей табличке. Кейс звонко захлопнулся. Потом Доминик повторила эту процедуру с оставшимися двумя часами и отступила назад, глядя на Тома и обнадеживающе кивая. Сначала ничего не происходило, но потом толстое пуленепробиваемое стекло с шуршанием отъехало вправо фута на три, образовав щель, в которую запросто могла пройти Доминик.

— Я, пожалуй, ей помогу! — вызвался Арчи, отдавая Тому свой пистолет. Он пролез вслед за ней в щель, в узкое пространство под стеклом, и помог снять со стены полотно. Переступая мелкими шажками и осторожно держа холст, они прислонили его к стене.

Том подошел и сразу узнал — тот самый сюжет с полароидного снимка, что показывала ему Дженнифер в машине. Но разве можно было сравнить ту плоскую, безжизненную фотку с полным энергии и динамизма оригиналом? Пикирующий с небес ангел, озорное, улыбающееся личико младенца, счастливая и ликующая Мария в благоговейном страхе ожидает пришествия волхвов. Свет и тьма. Божественное совершенство и человеческая слабость. Жизнь и смерть. И все на одном полотне.

— Давай снимем с подставки и скатаем, — предложил Арчи.

— Вы поосторожнее с подставкой, — предупредил Моретти.

Том внимательно посмотрел на него — от него не ускользнул этот собственнический тон.

— Оно что, ваше?

— Уже нет, — сказал тот. — Это добровольный дар в честь основания лиги. Семья Де Лука отдала вот эту виллу.

— Виллу я вам верну, — уверил Том. — Обещаю.

— Тогда картину зачем забирать? — поинтересовался Де Лука.

Том ответил не сразу — молчал, тщательно подбирая слова, дабы не опозориться перед Сантосом:

— Я уже расспрашивал вас об агенте ФБР, том самом, которого застрелили в Вегасе три дня назад.

Де Лука кивнул и озадаченно нахмурился, а Том продолжал:

— Так вот несколько недель назад эта женщина-агент по своим каналам вышла на одного вашего американского дистрибьютора. Антикварного дилера в Нью-Йорке. На допросе он назвал имя — Лука Кавалли.

— Да я хорошо знал Луку! — воскликнул Моретти. — Он был более чем осторожен и никогда бы не открыл свое имя чужому человеку!

— А он и не открывал, — согласился Том. — Это сделал Фолкс.

— Что-о?! — Фолкс расхохотался.

— Помните фото маски слоновой кости, которую мы нашли в машине Кавалли? — спросила Аллегра у Де Луки, помогая Арчи снимать полотно с деревянных планок. — Так вот, эту маску мы нашли в сейфе Фолкса. Она стоит многие миллионы. Десятки миллионов.

— Сдается мне, что Кавалли поставлял тебе ценности на протяжении многих лет, — сказал Том, подойдя вплотную к Фолксу, который резко подался назад. — Ценности эти он получал с раскопок, но не декларировал для лиги, чтобы не делиться прибылью. Но вот какая интересная вещь случилась! В один прекрасный день он выудил из-под земли нечто поистине уникальное. Так ведь? Редкое и уникальное. И тут уж не смог совладать с обуявшей его жадностью.

— Да, Кавалли прислал мне эту маску — запальчиво начал Фолкс, нервно поглядывая на Де Луку и Моретти. — Прекрасная вещь, но я собирался, как и заведено, поделиться прибылью с лигой. И прибылью не только от маски. У меня есть карта с отметкой, где он ее нашел. Кто знает, что еще там можно отыскать!

— Он говорит правду? Доказать можешь? — сурово спросил Де Лука у Аллегры, вперив в нее немигающий застывший взгляд.

— А кто вам сказал, что вас предал Кавалли? — тут же вмешался Том.

Де Лука молчал, потом ткнул пальцем в Фолкса:

— Он сказал.

— У меня не было выбора! — запротестовал Фолкс. — Да, это правда, что Кавалли хотел иметь дело со мной напрямую. Но когда я отказался, он стал угрожать, обещал обнародовать все, что знает, обещал нас заложить! Я тогда сказал вам правду. Он собирался предать вас, слить по полной программе! Хотел продать нас всех с потрохами! Ваши же стукачи могут это подтвердить!

— ФБР знало имя Кавалли, — проговорил Де Лука, переведя взгляд на Тома. — ФБР хотело, чтобы здешние власти его арестовали.

— Кавалли обдирал вас как липку, но чтоб закладывать, в этом я что-то сомневаюсь, — сказал Том, пожав плечами. — А на самом деле все очень просто — Фолкс решил вывести его из игры, чтобы распорядиться маской единолично. Вот тогда-то у него и созрел план. Сначала слить имя Кавалли нью-йоркскому дилеру. Потом сдать дилера ФБР, чтобы тот наверняка заговорил. И наконец, объявить вам, что Кавалли предатель. Ведь ваши стукачи из полиции обязательно подтвердили бы, что ФБР взяло Кавалли в разработку, и тогда вы бы решили, что он раскололся.

— Что за бред!.. — взвизгнул Фолкс. — Никогда бы я не…

— Но что он делал грамотно, так это сталкивал лбами членов лиги, — заметила Аллегра, поднимаясь с корточек. — Он прекрасно понимал, что дон Моретти захочет отплатить за убийство Кавалли. А пока вы будете биться друг с другом, он продаст картину по своему усмотрению.

— Да мне такое в голову не могло прийти! — взревел Фолкс, хотя в голосе его теперь слышались жалобные нотки. — Кавалли был опасен! Я действовал в интересах лиги! Как, собственно, и всегда.