Жених поневоле
Шрифт:
— Мы будем счастливы, любовь моя. Я об этом позабочусь.
— Да, — тихо ответила Алиса, ища губами его губы. — Ты всегда это умел.
Когда они поцеловались, Алиса сказала:
— Ники, я могу тебя кое о чем попросить?
— Конечно, любовь моя, — прошептал он хрипло, лаская
— Не мог бы ты расстаться с теми из твоих любовниц, которые, как Софи, бывают там же, где и мы? Я никогда не знаю, о чем с ними разговаривать, и чувствую себя совершеннейшей дурочкой…
Ники помолчал несколько секунд, думая, что бы солгать, но лгать не хотелось. Впрочем, он прекрасно понимал, что не может обещать стать в одно мгновение другим человеком.
— Когда-нибудь, обещаю, я избавлюсь от всех своих дурных наклонностей. Сразу, боюсь, не получится.
Алиса насмешливо взглянула на него.
— Может быть, в таком случае вы, князь, позволите и мне идти своей дорогой? Так ведь принято в свете. Время от времени каждый из нас будет деликатно отворачиваться.
Ники нахмурился было, но потом расхохотался.
— Что за наглая особа! Ну когда ты научишься подчиняться и выполнять свои обязанности? Я, между прочим, свои выполняю. Ох уж эти женщины! — он усмехнулся. — Видно, мы с тобой весь век будем сидеть вдвоем, взаперти, и есть друг друга поедом.
— Наверное, князь, — ответила Алиса, лукаво взглянув на него из-под ресниц. — Но, если это излечит вас от вашей меланхолии, что ж, я согласна.
ЭПИЛОГ
В «Мон плезире» была построена небольшая часовенка, и когда Алиса спросила Ники, почему он вдруг решил это сделать,
тот смущенно признался, что дал обет, если она не умрет родами, воздвигнуть часовню.— Господи, да кто же ею будет пользоваться, кроме слуг? — спросила она удивленно, хотя в глубине души была счастлива.
А Ники подумал, что действительно в основном туда будут ходить слуги, но иногда и он, в одиночестве, будет преклонять там колени и возносить благодарность господу за то, что женщина, которую он любит всем сердцем, по-прежнему с ним…
Князь сдержал свое обещание: его жена почти постоянно была беременна, только отнюдь не по принуждению — она сама уверяла его, что все последующие роды были совсем не так тяжелы. Когда родился их третий ребенок, пришлось пристраивать к дому еще одно крыло — для детской, а князь Николай Кузанов любил повторять, что с годами стал одобрять сыновнее послушание и изо всех сил старается угодить своему отцу, мечтавшему о внуках.
В городе Ники теперь появлялся редко, чаще всего — со всем своим семейством. Он с гордостью демонстрировал знакомым своих очаровательных детей, и дворец Кузановых наполнялся их смехом и криками. В клубы он почти не заглядывал, да и к женщинам интерес утратил. Они с тоской вздыхали, заглядываясь на красавца-князя, но он не обращал на них никакого внимания, довольствуясь обществом жены и детей.
Поначалу Ники часто спрашивал себя, счастлив ли он, но вскоре понял, что подобные вопросы — сущая чепуха. Он просто жил, наслаждался жизнью и чувствовал, что живет не напрасно, делая счастливой женщину, которую любил больше всего на свете.