Жених со знаком качества

Огромная слеза медленно катилась по ее щеке. Мое молчание выглядело преступлением, но что здесь можно сказать?

— Роберт, неужели Варя права? Я противная? Некрасивая? Глупая? Смешная? Старая?

— Нет, Маша, это не так, — сказал я, понимая, что слова мои звучат неубедительно.

Разве ей нужны слова? Я бережно взял ее под локоть и провел в гостиную, усадил на диван. Сам присел рядом, собираясь объяснить, что совсем не хочу жениться на Варе, что к ее будущему внуку тоже не имею отношения, что это игра, такая глупая игра, не мною придуманная… Чертова Мархалева! Где она? Пускай придет и сама объяснит!

— Ах, Роберт, — всхлипнула Мария, — ты разбил мне сердце, ты меня уничтожил. Вот и тебя, как моего Виктора, потянуло на молоденьких.

Вдруг лицо ее исказила гримаса ненависти.

— Но, Роберт, знай: ты не получишь Варю, — зло прошипела она. — Пока я жива — не получишь. Сначала убей меня. Убей! Убей!

Мария рассмеялась диким смехом. Это была истерика. Напуганный, я помчался в кухню за водой и вот тут-то на мой мысленный зов явилась Мархалева. Я успел набрать воды и бежал в гостиную, когда раздался ее звонок. Я открыл дверь. Увидев в моей руке стакан, она деловито спросила:

— Для кого вода?

— Для Марии, — ответил я, с ужасом осознавая, что этим двум женщинам встречаться нельзя. Особенно сейчас, когда одна из них так далека от спокойствия.

— Для Марии? Прекрасно! Интриганка у вас, — обрадовалась Мархалева, решительно направляясь в гостиную.

Я преградил ей путь:

— Нет-нет, лучше вам не общаться. Маша не в лучшей форме, да и вы возбуждены.

— Я всегда возбуждена, — заявила Мархалева, хотя мне она казалась вершиной спокойствия. Уверен: придумывая невозмутимость, Бог Мархалеву имел ввиду. Вот уж кого ничем не проймешь. Именно про таких говорят в народе: хоть писай в глаза, все божья роса — простите за грубость, но точнее сказать нельзя, так безразлично относится она к оскорблениям. Разумеется, я не боялся за Мархалеву. Я боялся за Марию.

— Софья Адамовна, не могли бы вы посидеть в другой комнате, пока не уйдет Мария, — с униженной вежливостью попросил я. Она мгновенно заинтересовалась дома ли Кристина и, получив положительный ответ, сказала:

— Хорошо, я к ней и пойду.

Вздохнув с облегчением, я отправился к Марии. Она уже не рыдала, а озабоченно закрывала свою сумочку. Увидев меня со стаканом в руке, вздрогнула и испуганно вскочила с дивана.

— Спасибо, Роберт, мне уже лучше, — воровато пряча глаза, сказала она. — Пойду, не стоило к тебе приходить, уже жалею.

Я проводил ее ошеломленным взглядом. Изумление относилось к состоянию Марии: мне показалось, что она чем-то смущена. “Разве это не удивительно? — подумал я. — Только что на меня нападала, считала своим врагом, кричала “убей!” и вот уже странно отводит глаза, спешит, смущается…” Не найдя объяснения, я отправился на поиски Мархалевой. Нашел ее в своем кабинете. Она и Кристина в едином порыве обсуждали нечто, что не для моих ушей: когда я вошел, обе мгновенно замолчали. Моему приходу явно не обрадовались.

— Роберт, могу я пройти в гостиную? — вскакивая, спросила Мархалева.

— Уже да, — ответил я.

Она не прошла — помчалась. В гостиной повела себя странно: влетела, рухнула на пол, сунула руку под диван, потом туда заглянула, вскочила на ноги, снова рухнула на пол, опять под диван руку сунула, снова туда заглянула и вскочила на ноги. Торжествуя, воскликнула:

— Так я и знала!

Мне не понравилось ее поведение, но от комментариев я воздержался. Мархалева, тем временем, без всяких причин погрустнела, задумалась и спросила:

— Роберт, вы здесь ничего не брали?

Я усмехнулся:

— Может и брал, здесь все мое.

— Да, вы правы, — согласилась она и задала еще более странный вопрос: — А моего вы ничего не брали?

— Где? У себя? В моем доме?

— Да-да, именно в этой комнате. Так вы не брали кое-что мое?

Я рассердился:

— А поконкретнее можно?

Она вздохнула и обиженно сказала:

— Хорошо, вы не брали мой диктофон? Он лежал под диваном.

На всякий случай я предупредил:

— Только не говорите, что он упал и случайно под диван закатился. Все равно не поверю.

Мархалева с жалостью посмотрела на меня и сообщила:

— Роберт, когда речь идет о вашей жизни, хороши все приемы. Да, я положила под диван диктофон, он включается автоматически от голоса. Надеюсь, ваш разговор с Заславским мне удалось записать. Но где он? Где мой диктофон? Роберт, прекратите шутки. Сейчас же отдайте.

— Я не могу вам отдать то, чего не брал…

И тут меня осенило: Мария! Как она вздрогнула, когда я вошел. Она закрывала сумочку. А как воровато отвела глаза. Но если диктофон попал к ней, то…

— Ка-та-стро-фа! — завопил я. — Что вы наделали, глупая женщина! Все пропало! Все пропало!

— Да что пропало? — удивилась Мархалева.

— Мария только что нашла ваш диктофон, — сообщил я и, подражая Заславскому, схватился за голову. — Она его унесла! Теперь она все узнает!

Я подскочил к Мархалевой, схватил ее за руки и закричал:

— Сейчас же говорите, когда вы подложили под диван диктофон?

Она смутилась:

— Почему я должна вам говорить?

— Потому, что я хочу знать как долго он там лежал.

— Ах вот в чем дело, — сообразила она, — хотите знать хватит ли пленки на ваш разговор с Заславским. Не волнуйтесь, хватит. Я уверена, что ваш разговор записан.

— Спасибо, вы успокоили меня, — с безысходностью отпуская ее руки, сказал я. — Теперь последним подлецом себя чувствую. Но почему вы так уверены, что пленки хватило? Вас же не было здесь много дней…

И тут я понял в чем дело: Кристина! Уже и сестра против меня! Все пляшут под дудку Мархалевой!

Кристину я нашел в своем кабинете. Втянув голову в плечи, она сидела на диване и была похожа на больную курицу. Все в ней говорило: да, я виновата, поэтому пожалейте меня. Я еще больше разозлился, подлетел к сестре и, потрясая кулаками, заорал:

— Так вот ты какая! Пригрел змею на шее! Как ты посмела?

Мархалева была тут как тут. Она хватала меня за руки и сердобольно причитала:

— Роберт. Успокойтесь. Роберт. Как вам не стыдно.

Кристина с беспомощным удивлением уставилась на нее.

— Я ему ничего не говорила, — успокоила ее Мархалева. — Он сам догадался.

— Как тут не догадаться? — завопил я. — Кристя, и ты пошла на это? Подслушивала в моем доме? Все мои разговоры?

— Роби, я не подслушивала, — заплакала сестра, — а всего лишь меняла пленку в диктофоне. Я старалась ради тебя. Ты упрямый, никому не веришь, а тебе грозит опасность.