Женись на мне, незнакомец

— Суфле. Наша кухарка Мариетта всегда его готовила. Не думаю, что с ним что-то не так.

Бранд застонал:

— Я же просил тебя не подходить к плите. Неужели ты не можешь послушаться…

— Это нечестно. Я… — Она замолчала, потому что Бранд встал и пошел проверять духовку. — Ну как?

— Если ты любишь жевать подошву, то все в порядке, — ответил он, ставя противень на стол.

— Они должны были подняться. Я не понимаю.

— Тебе надо понять и запомнить только одно — готовлю я. Мы не можем сорить деньгами.

От ярости у Изабеллы слезы навернулись на глаза.

Когда Бранд оглянулся, его жена с дрожащими, как у ребенка, губами стояла посреди кухни, прижав руки к груди. Он вздохнул и обнял ее.

— Все в порядке. Ничего страшного не случилось. Я знаю, ты хотела как лучше.

Она была хрупкой, как ребенок, но его реакция на ее беспомощность совсем не напоминала отцовскую. Он не ожидал, что его мгновенно охватит страстное желание, и ему это совсем не понравилось.

— Не плачь, — проговорил он в ответ на ее всхлипывания. — Не надо. Пойдем лучше в пиццерию.

Она обхватила руками его шею.

— Нет, — сказал он, отстраняясь. И они опять пошли в пиццерию, только на этот раз Бранд молчал всю дорогу туда и обратно.

Когда они вернулись домой, Изабелла вопросительно посмотрела на него.

— Что я такого натворила? Почему ты сердишься?

— Я не сержусь. И ты ничего не натворила.

— Тогда почему ты молчишь?

Бранд вздохнул и сел на стул на кухне.

— О чем будем говорить?

Изабелла нахмурилась.

— Не знаю. Просто поговорим.

— Хорошо, — сказал Бранд, вставая. — Тогда давай говорить о погоде. Мне кажется, что идет дождь.

Изабелла убежала в спальню, ожидая, что он явится следом с извинениями, но он не явился, и тогда она быстро разделась и нырнула под одеяло.

На другой день Бранд пришел домой мрачнее тучи. Изабелла, испугавшись, подбежала к нему и обняла его.

— Что? — крикнула она. — Что случилось, Бранд?

— Ничего.

Он ласково отстранил ее, поставил на стол сумку и достал бутылку виски.

— Что-то все-таки случилось. Пожалуйста, Бранд, позволь мне помочь тебе.

— Помочь? Ты?

Он даже не понимал, как был жесток с ней, когда изобразил некое подобие смеха.

— Мне бы хотелось… — прошептала она. — Если бы ты был так добр и рассказал мне, что случилось…

— Ты хочешь знать? Хорошо. У меня отобрали лицензию. Вот и все. — Он открыл бутылку и встал. — Таким образом, моя маленькая балованная женушка, я потерял единственную работу, какую знаю, и скоро нам придется отвыкать от этой роскоши.

Он махнул рукой на стены в трещинах и пошел к буфету за стаканом.

ГЛАВА 3

Изабелла медленно опустилась на стул. Что он сказал? Что случилось с ее опорой и защитником в этой чужой стране? Не может быть, чтобы он потерял единственный источник их существования. Не может быть. Наверное, он так шутит.

Бранд закрыл дверцу буфета, и, едва повернулся к ней опять, его лицо сказало ей все. В хорошем настроении он мог пошутить, но шутить насчет работы он не стал бы никогда.

Его отец тоже был летчиком, и младший Райдер вырос в аэропорту. Как-то он ей сказал, что никогда даже не помышлял о другой специальности. Снабжать всем необходимым людей, живущих в глуши, было не только его работой, но и его миссией в этой жизни. Маленькие самолеты, на которых он летал, — вот его первая и, скорее всего, единственная любовь. Изабелла знала, что он никогда не отказывался лететь, даже в плохую погоду, если людям нужна была его срочная помощь.

По собственной воле он ни за что не бросил бы работу. Он сам ей об этом сказал, когда она было заикнулась о том, что неплохо бы ему поискать себе работу на земле.

— Мэри никогда бы такого не сказала.

Да, Мэри не сказала бы. Но Мэри и не полетела бы с ним. А Изабелла полетела бы, но Бранд только посмеялся, когда она попросила взять ее с собой.

Сейчас он не смеялся. Сейчас он налил себе почти полный стакан виски.

— Бранд! Почему? Что ты сделал?

Бранд подвинул стул к стене, сел и вытянул ноги.

— Сделал? Ничего не сделал.

— Ой… Тогда почему…

Она вдруг почувствовала, что у нее отнимаются руки и ноги.

— Почему я не могу больше летать? Я бы тоже хотел это знать.

Он посмотрел на стакан, поморщился и переставил его на стол.

— Бранд, пожалуйста…

Он посмотрел на нее и уставился опять на стакан.

Изабелла, не зная, что сказать или сделать, взяла чайник и стала наливать в него воду. Обычно, едва она принималась что-то делать на кухне, Бранд мгновенно ее останавливал. Сейчас он не проронил ни слова, продолжая молча смотреть на нетронутый стакан.

Изабелла опять села на стул и сложила руки на коленях. Она не сводила глаз с его лица. Что же все-таки случилось? Почему Бранд потерял лицензию? Что с ними теперь будет? Если он будет молчать и дальше, то не узнает, как ей жалко его, и не поймет, что его беда — и ее беда тоже. Что же делать?

Около полуночи Бранд все так же молча встал и отправился в кровать.

Изабелла пошла за ним следом в спальню.

— Бранд, — прошептала она. — Бранд… Как ты? Могу я что-то сделать?

— Можешь, — прорычал он из-под одеяла. — Замолчи и ложись спать.

Непролитые слезы легли Изабелле глаза, но она молчала, хотя ей совсем не спалось. Шли часы. Она лежала и прислушивалась к тяжелому дыханию мужа. Потом она заснула, а когда открыла глаза, Бранда уже не было.

Вернулся он после семи с кучей книг, которые, не говоря ни слова, выложил на стол. Потом, все так же молча, принялся за чтение.

Изабелла смотрела на него и в первый раз с той минуты, как он выложил ей свою новость, ощутила раздражение. Черт, он не имеет права так себя вести. Она — жена, а не приблудный котенок… И она не виновата, что ее зовут не Мэри.

— Бранд, — сказала она, упершись кулачками в стол. — Так нечестно. У меня есть право знать, что произошло. Я… Я…