Женитьба Элли Оде (сборник рассказов)

Простодушная Тяджгуль сначала верила, что он так и думает, а потом, когда уж и сын вернулся с фронта, а муж всё отказывал сватам под разными предлогами, она поняла, что он ждёт, когда за Бахар посватается какой-нибудь выгодный человек — или заведующий кооперативом, или кто-нибудь из районных властей. Он и в этом деле боялся продешевить.

Но вот после того дня, когда Тяджгуль и Бахар ездили в город сдавать свои коконы, к Ханкули всё чаще и чаще стал забегать человек особой профессии — «чакылыкчи».

Если кому-нибудь понадобится пригласить в гости почтенного человека, то зовут «чакылыкчи» и поручают ему это дело.

И вот Ханкули каждый день стал уходить куда-то и возвращаться домой поздним вечером. Наконец однажды в сумерки Тяджгуль увидела, что колхозный сторож гонит во двор к ней семь баранов, а за ним шагает верблюд, нагруженный какой-то поклажей.

Тяджгуль удивилась:

«Что это значит? Зачем это он к нам гонит баранов?..»

А сторож молча загнал скотину в угол двора, снял с верблюда и положил у порога дома два мешка с рисом, масло в кувшинах и ещё какие-то узлы, и она догадалась, что всё это богатство прислал какой-то неведомый жених Бахар для свадебного пиршества.

Из дома вышел Ханкули и вместе со сторожем торопливо перетащил мешки в дом; проводив его, запер ворота и сказал жене:

— Я нашёл Бахар жениха, лучше и быть не может. Правда, он любит выпить, но это ничего, не дам с тобой отвечать на том свете за его грехи. Зато богатый. И нам от него большая будет выгода… Только пока никому не говори об этом. А то набежит народ, угощай всех!.. Завтра зарежем двух баранов, придёт кое-кто… Ты одна-то не справишься… Возьми себе двух помощниц, и я позову кого-нибудь себе на помощь. Вот тут в платке наряды всякие. Отдай Бахар, пускай принарядится! Видишь, какой жених-то щедрый! Ничего не жалеет для нашей дочери…

Сжалось, заныло сердце Тяджгуль. Она не очень-то верила, что Ханкули нашёл для Бахар хорошего жениха, она знала, что им руководила при этом не любовь к дочери, а одна только жадность. Но она ни слова не сказала мужу и отдала узел с подарками Бахар, которая как раз в это время вернулась с работы.

Девушка удивилась, но не нахмурилась и не заплакала, чего с болью в сердце ожидала Тяджгуль, а, наоборот, очень весело зажгла лампу, развязала узел и стала примерять дорогое шёлковое платье, красное, как пламя.

Крутясь перед зеркалом, она одёрнула платье, поправила шнуры у воротника, надела на голову шитую серебром тюбетейку, на пальцы золотые кольца, навесила под самую шею большую брошь из позолоченного серебра с красными дорогими каменьями, перекинула густые чёрные косы на грудь и лукаво заиграла глазами, засверкала, как жемчугом, белыми зубами.

— Ах, Бахар! — с восторгом и умиленьем сказала мать, покачивая головой. — Ты и в самом деле Бахар [4] . Расцвела, как яблоня… Будь счастлива, моя милая!..

4

Бахар — весна.

На другой день рано утром Тяджгуль видела, как дочь опять крутилась перед зеркалом в новом платье, а потом почему-то порывисто сдёрнула его с себя и бросила в угол. Тяджгуль не обратила на это внимания, потому что была очень озабочена.

Она и Ханкули ещё на рассвете тайком от людей позвали себе помощников, зарезали двух баранов и готовили теперь шашлыки, плов, пекли хлеб, кипятили чай для всадников и молодых женщин, которые должны были приехать за невестой.

Они с головой ушли в эти хлопоты. А время шло. Солнце поднялось уже на высоту птичьего полёта. Ханкули и Тяджгуль приоделись, то и дело посматривая за ворота на улицу — не едут ли всадники. Но их всё ещё не было видно, и это уже начинало беспокоить Тяджгуль.

— Что ж это такое? Давно всё готово, а они почему-то не едут, — недоумевала она.

— Э, что ты понимаешь! — сказал Ханкули. — Они ждут гостей из района, а может быть, даже из Ашхабада. Нельзя же без них…

И в самом деле, в это время по улице, поднимая пыль, проехала потрёпанная легковая машина, в которой сидели какие-то незнакомые городские люди.

— Ну вот, я тебе говорил! — почёсывая бороду, сказал Ханкули. — Сейчас приедут.

Тяджгуль заволновалась и побежала в дом, чтобы предупредить Бахар. Но, переступив порог, она вдруг застыла в недоумении. Свадебное платье, тюбетейка и драгоценные украшения в беспорядке валялись в углу, а девушки не было.

— Ой! — дико закричала Тяджгуль, схватилась за голову. — Эта бесстыдница сбежала!.. Она опозорила нас на весь свет!

— Да что ты, дура, глотку дерёшь! — закричал Ханкули. — Куда она могла сбежать? Наверное, побежала на минутку к невестке.

— Да как же не сбежала? Ты посмотри только… Она ничего не надела, всё побросала.

Ханкули заглянул в дом и, нахмурясь, затеребил седую бороду.

— И давно её нет?

— Да не знаю… Не видела, как она прошмыгнула. Утром она надевала платье, и вот оно тут, а её нет…

— Эх, старая дура! Тебе бы верблюдов пасти, а не дочь растить!

Ханкули разразился было страшной бранью, но вдруг посмотрел на ворота и замолк. Приосанился и закашлял в ладонь.

Во двор вошёл секретарь правления колхоза и двое незнакомых городских людей. Один из них, толстый, в очках, с портфелем, вежливо поздоровался с Ханкули. Хозяин засуетился:

— Добро пожаловать! Заходите, заходите в дом! Эй, жена, постели-ка скорее ковёр!

Во двор въехал колхозный фургон, на котором сидел конюх Махмуд, и остановился возле дома.

«Ой, Бахар! — подумала Тяджгуль, торопливо расстилая ковёр. — Вот уж и гости пришли… Где теперь её искать?..»

— Нет, нет! — сказал человек в очках. — Не беспокойтесь! Мы на минутку, по делу. Это вы Ханкули Байрам-оглы?

Ханкули беспокойно кашлянул в ладонь и сказал:

— Да, я Ханкули…

— Так вот мы из прокуратуры. Скажите, пожалуйста, председатель колхоза Елли Оде-оглы вчера вечером присылал вам баранов и кое-какие вещи?

Человек в очках открыл портфель, вынул бумажку и стал перечислять:

— Семь баранов, пять пудов рису, пять пудов муки, полпуда топлёного масла, три пуда кунжутного масла. Правильно?

— Да, как будто так… — подтвердил Ханкули и, поперхнувшись, опять закашлял.

— Видите ли, — всё так же спокойно и вежливо продолжал человек в очках, — всё это принадлежит колхозу, а вовсе не Елли Оде. Он украл это самым бессовестным образом.

— Как украл? — удивился Ханкули. — Он же мне сказал, что всё это его, он сам заработал. Как же так?

— А так! Он не только это украл. Он присвоил себе немало того, что должен был раздать колхозникам по трудодням. Он, конечно, ответит за это. А сейчас разрешите взять всё, что он прислал вам.