Женитьба Пинегина
Шрифт:
Одним словом, этот Саша был больным местом Пинегиных и их многочисленных родных.
IV
– Ах, это вы, братец?.. Даже испугали! – промолвила Олимпиада Васильевна, увидав на пороге комнаты своего
Этот «братец», которого Олимпиада Васильевна не очень таки долюбливала за его коварство и ехидное сплетничество, вошел бесшумно, словно подкравшись. Он вообще имел привычку появляться у родных всегда как-то незаметно и умел все высмотреть и разузнать частью из любопытства, а частью чтобы иметь материал для разговора у родственников, которым можно сообщить что-нибудь новенькое о других.
– Гулял и зашел проведать тебя, сестра. Не звонил: думаю, зачем беспокоить, и прошел через кухню, – отвечал полковник тихим, вкрадчивым, тоненьким голоском и троекратно поцеловался с сестрой. – Ну, как живешь? Надеюсь, у вас все благополучно, сестра? – прибавил полковник.
– Ничего себе, слава богу, братец. Живем себе помаленьку… Да что ж мы здесь?.. Пожалуйте, братец, в гостиную… А вы как поживаете? – с приветливой улыбкой осведомилась Олимпиада Васильевна, выходя вслед за полковником из спальной.
– И я, родная, помаленьку… Что мне? Гуляю себе больше, пока ноги
носят, да милых родных навещаю. Вот вчера у сестры Антонины был…Войдя в гостиную, полковник воскликнул:
– И как же у тебя уютно здесь… прелесть!.. Право, лучше, чем у Антонины… С большим вкусом убрано…
Олимпиада Васильевна, хотя и знала коварство братца, тем не менее приятно осклабилась.
– А эта хорошенькая вазочка, видно, новая? Я что-то ее не видал, – продолжал полковник, подходя к столу и разглядывая вазу.
– Да братец… Катенька недавно подарила…
– Похвально… Почтительная дочь твоя Катенька… И муж ее славный человек… Я думаю, дорогая? – осведомился полковник.
– Не могу вам сказать, братец… Вот сюда, в кресло присядьте… Антонина здорова?
– Слава богу, все там здоровы, – отвечал полковник и после паузы прибавил: – А Леночке новую шубу сделали…
– Новую? Да у Леночки есть шубка и довольно приличная.
– Верно, Антонине показалось, что не хороша… Ты ведь знаешь Антонину? И какая, я тебе скажу, сестра, шуба!..
Олимпиада Васильевна, завидовавшая младшей сестре Антонине, у которой и обстановка была красивая, и лакей был, и дочь говорила по-английски, с живостью спросила:
– Какая же, братец, шуба?
– В семьсот рублей, – медленно произнес полковник, глядя с самым невинным видом на сестру.
– В семьсот рублей! – ахнула Олимпиада Васильевна и на секунду замерла от изумления.
Конец ознакомительного фрагмента.