Женитесь на мне, профессор!

Глава 17

Два последующих дня прошли в настоящем мучении. От Дениса я узнала, что отец уехал в командировку. Сам командировочный на связь не выходил. Звонить ему причин не было, так что оставалось только маяться.

Наконец, на третий день позвонил следователь, тот самый, что допрашивал нас в Питере. Разговор вышел коротким, по большей части потому, что на все его слова я только угукала и агакала, и даже один раз сказала “хорошо”.

Он попросил приехать, по возможности не дожидаясь повестки, и я согласилась. После разговора позвонила Городецкому.

— Я заказал билет на вечер, — заявил тот, значит, уже в курсе событий, — встречу тебя в аэропорту, расскажу, что и как.

Что и как по версии Городецкого? А правду мне кто расскажет, интересно?

— А что я Денису скажу?

— Скажи, что едешь к родным в Вятку, придумай что-нибудь.

— Долго вы будете юлить? Рано или поздно следователь придёт к вашей жене.

— Со своей женой я сам разберусь, — строго ответил мне он, а я взяла и отключилась. Вот и пусть разбирается с ней, не дождется от меня помощи.

Городецкий ещё несколько раз позвонил, потом в смс поинтересовался, к чему весь этот детский сад, а потом сбросил данные рейса.

В Питере я была в половине десятого вечера. Пал Сергеич стоял на выходе среди встречающих, и я почти чувствовала, как каждое женское сердце на миг замирало, когда его обладательница встречалась взглядом с этими бесстыжими глазами.

— Привет, — улыбнулся он мне, я сунула ему в руки рюкзак и пошла мимо с непроницаемым выражением лица.

— На что ты взъелась? — поинтересовался Городецкий, шествуя рядом, за что получил еще один тяжёлый взгляд.

Молча мы прошли до машины, выехав с парковки аэропорта, устремились в сторону города.

— Ну рассказывайте, — буркнула я.

Профессор, бросив взгляд, заговорил:

— Она не видела, кто ее ударил. Говорит, зашла в свой номер, удар, темнота, очнулась уже в больнице.

— Очень удобная позиция, — не удержалась я.

— Согласен.

— Ну а в приват беседе вы из неё душу вытрясли?

Пал Сергеич усмехнулся.

— Да, кое-что интересное она рассказала.

— Поделитесь? Или опять будете в молчанку играть?

— Когда это я играл в молчанку?

— Да все время. Знаете, Пал Сергеич, не удивлюсь, если вы тут самый главный злодей.

Городецкий посмотрел на меня, как на умалишенную.

— И когда ты только успела прийти к подобным выводам?

Я только плечами пожала, не оправдываться же перед ним. Он потянул меня за локоть, так как я продолжала демонстративно пялиться в окно. Я вырвалась.

— Алена, — хмуро заметил профессор, — давай-ка разберемся.

— Разбираться будете со своей женой, — не удержалась я, — а моя жизнь вас не касается.

Он усмехнулся, качая головой.

— Вот оно в чем дело. Ты что, обиделась?

— Вовсе нет. Просто не думайте, что сможете запудрить мне мозги, как это происходит со всеми остальными вокруг.

Городецкий резко свернул вправо, так что меня дернуло, благо ремень был пристегнут, и замер у обочины.

— Вы чего? — испуганно посмотрела я на него.

— С места не сдвинусь, пока ты не объяснишь, что успела себе надумать.

— Значит, будем тут стоять, пока не появится постовая служба и не выгонит нас отсюда, — сложила я на груди руки. Но у Пал Сергеича были другие планы.

— Ладно, — процедил он, — я пытался по-хорошему.

И потянулся ко мне. Первое мгновенье я даже испугалась. А вдруг он, и правда, главный злодей, сейчас как задушит меня и бренное тело скинет в Неву. Но тут же посчитала эту мысль глупой, он же не дурак, должен понимать, что его сразу заметут.

Пока я предавалась страхам и мыслям, Городецкий, перегнувшись, отстегнул мой ремень и, ловким движением подхватив, в один миг усадил на себя. Я только и успела, что ойкнуть, уперевшись спиной в руль, а руками в плечи профессора.

— Вы что творите? — уставилась на него испуганно.

— Ищу способы развязать тебе язык, — сказал он, сжав мою талию.

— Это противозаконно, — прошептала я, приблизившись к его лицу, скользя взглядом по губам и глазам.

— Пока еще нет, но если ты не перестанешь об меня тереться, то точно станет противозаконно, — прошептал он, и я только сообразила, что действительно двигаюсь, а еще почувствовала растущее желание Пал Сергеича.

В голове сразу помутнело, и я вынуждена была признать, что этот способ развязать мне язык не работает. Потому что мысли в голове спутались, и я толком не помнила, о чем вообще был разговор. Заставив себя замереть, почувствовала, как его руки, скользнув по моему телу, оказались на бедрах, профессор вдавил меня в себя, выбив стон. Я прижалась к нему, еще сильнее вцепившись в плечи, чувствуя, как низ живота пульсирует, а виски тяжелеют. Поймала его потемневший взгляд и подумала: а, к черту! Не могу больше терпеть, не хочу! И сократила оставшиеся сантиметры между нашими губами.

Городецкий только наблюдал за этим, и я успела подумать, вот будет смешно, если он отвернется. Но он приоткрыл рот, позволив себя поцеловать, а через мгновенье уже сам сминал мои губы, терзая их, сжимал меня в своих объятиях, заставляя терять остатки разума. Руки его скользнули вверх по спине, залезая под кофту, одна переместилась на грудь, и я снова застонала ему в рот, зарывшись пальцами в волосах, уже не сдерживая себя.

И в тот момент, когда последние мои барьеры рухнули, раздался стук в окно. И я вернулась на землю, в тот же миг вспомнив, где мы, собственно, находимся.

Оторвавшись от Городецкого, перевела взгляд на окно и в ужасе увидела мужчину в форме. На своем сиденье я оказалась быстрее ветра. Если бы могла, я бы уже летела в самолете в Москву, сгорая от стыда.

Городецкий, выпрямившись и пригладив волосы, опустил стекло.

— Добрый день, сержант Порошенко, — представился мужчина, наклонившись, я отвернулась, делая вид, что очень интересуюсь видом за окном. — Документы на машину, пожалуйста.

Городецкий протянул требуемое.

Порошенко заметил:

— Нарушаем, Павел Сергеевич.

— Даже спорить не буду, — улыбнулся профессор, — готов понести наказание.

Ну вот, они прекрасно поладили. Вопрос был улажен на месте в денежном эквиваленте, и вскоре мы уже ехали дальше, я снова смотрела в окно, практически всем телом к нему повернувшись.

— Алена, — позвал Городецкий, но я не шелохнулась. — Ну прекращай. Давай поговорим по-взрослому.

— А до этого мы как разговаривали? — все же проворчала я.

— До этого мы не разговаривали.