Жениться по приказу

Натэлия

Увидев, как мой супруг ведёт под руку эту госпожу в маске, мне стало, на мгновенье дурно, но ещё хуже мне стало, когда он вежливо помог ей зайти в дом и закрыл за собой дверь. Я слышала как внизу суетятся слуги, слышала её капризный визгливый голос (а может только мне он казался таким). Наверное, мой супруг был от него без ума, как, впрочем, и от всего другого в этой женщине. Но у меня разболелась голова. Казалось, что этот голос теперь будет преследовать меня в кошмарах. Теперь я готова была поверить, что он двоеженец. Принц Вильгельм по сравнению с ним казался просто прекрасным рыцарем из легенд. Я досадовала на себя, что позволила себе поверить мужу, позволила увлечься человеком без моральных принципов, без чести и совести.

Допустим, он действительно думал, что его первая жена умерла. Но теперь то он женат второй раз и прежде чем затевать этот фарс, мог бы всё честно объяснить. Зачем нужны были все эти уроки танцев и закаты в горах? Я не знала, на кого злилась больше — на себя или всё-таки на него. Всё-таки мой супруг ничего мне не обещал. Может быть, у него такая манера общения. Это я виновата, я увлеклась…

Постояла немного у окна, задумчиво глядя в идеальной красоты сад и подумала, что я зачем то оправдываю его абсолютно возмутительное поведение. А завтра ведь пойдут слухи, один другого интереснее. И докатятся ведь и до принца. Об этом почему то было тяжело думать. Поэтому я отвернулась от окна и села на кровать. Выходить к ужину не было никакого желания. Встречаться с этой госпожой в маске — тем более.

Я села читать книгу и, наверное, увлеклась, потому что услышала стук в дверь, только когда он настойчиво повторился.

— Да. Войдите.

Вошла служанка.

— Княгиня Дамьери, вас просит спуститься в гостиную госпожа Ла Льез. — Ага. То есть даже не мой супруг, которому, наверное, стыдно, а эта подруга короля.

— Передайте, что я не приду. У меня болит голова. И поужинаю в своей комнате.

— Хорошо, госпожа. — Служанка поклонилась и закрыла дверь.

А я поняла, что больше так не могу. В особняке мне было душно. Представлять как князь там сидит с этой госпожой там внизу, разговаривает, может быть, даже обсуждает те легенды, которые обсуждал со мной. Нет. Это было невыносимо. Оставаться здесь с ними, закрывать глаза на то, что происходит, это значит не уважать себя. Я дождалась ужина и начала медленно собирать вещи. Уеду утром, затемно, пока супруг ещё спит. Вернусь в имение, к Адели и забуду всё это, как страшный сон. И впредь никогда не буду такой доверчивой.

Ночью я почти не сомкнула глаз. А стоило задремать, как во сне мне являлась подруга короля в маске и я тут же открывала глаза. А утром встала в шесть, позвала служанку и приказала закладывать экипаж. Предупредив, чтобы не беспокоили князя. Садясь в экипаж в такую рань, чувствовала себя едва ли не вором. Хотя я ведь ничего плохого не сделала и меня это никак не должно касаться. Пусть мучается князь. Я чиста перед своей совестью.

Когда экипаж тронулся, мне стало одновременно и смешно и грустно. Я снова убегала из этого особняка и снова вынужденно, не прошло ещё и месяца. И опять впопыхах, не взяв денег. Но на этот раз про еду я не забыла, да и осенняя погода радовала своими необычно тёплыми деньками. Уж в этот то раз князю некогда будет меня догонять. Он слишком занят другими проблемами. Даже мелькнула мысль не пользоваться больше его деньгами. Возможно, я смогу попробовать заработать, например, набирая учеников. Пусть немного, но я стану финансово независимой. А там, возможно, и накуплю денег чтобы откупиться по брачному договору.

Конечно, мне это казалось маловыполнимым, но мало ли. Должна же быть какая то мечта, к которой нужно стремиться. Я боялась себе признаться, что жизнь с недавнего времени стала казаться слишком уж беспросветной. Но ничего. Сейчас я приеду. Меня встретит Адели и снова всё будет по прежнему. При мысли о сестре стало теплее на душе.

Но всю дорогу до горного имения я мечтала, что меня догонит князь, но его не было. И я чувствовала странное разочарование. Без него такая длинная дорога казалась скучная, а жизнь, боюсь, что пустой.

Имение встретило меня смехом Адели и искренней радостью няни. Я снова дома. И пусть князь там радуется своей таинственной незнакомке. У меня есть то, чего нет у него — чистая совесть.

Фердинанд

И почему с утра у меня было такое ощущение, что случилось что-то непоправимое? Я спал плохо. И тревожили меня вовсе не мысли о госпоже Ла Льез, а о Натэлии. Казалось, что я совершаю какую-то ошибку. С утра, едва рассвело, встал и хотел направиться к Натэлии, поговорить, когда меня вызвал Его Величество.

— Как поживает моя подруга? — Спросил он вместо приветствия. Он за этим вызвал меня в такую рань?

— Вчера вроде бы чувствовала себя неплохо, — я пожал плечами и запоздало вспомнил, что Марк не видит мой жест. Я не собирался скрывать своё отношение к этому спектаклю. Но в открытую выражать своё недовольство перед королём было всё-таки чревато.

— Ну тогда и замечательно. Пусть подольше побудет у тебя, пока ей самой не надоест. — Мне показалось, или король сам не в восторге был от своей подруги, не зная, как от неё отделаться? Я мысленно застонал. Находиться в одном доме с этой дамой в маске дольше необходимого времени не хотелось совсем. — Если она спросит — передай то, что я сказал.

— Хорошо.

Марк помолчал какое-то время, потом добавил.

— Сегодня ночью случилось ещё одно убийство.

— Кто? Как? — Я сразу посерьёзнел. Страшно было признаться, но меня больше всего беспокоили вовсе не смерти этих несчастных. Я боялся, что рано или поздно этот сумасшедший убийца доберётся до Натэлии. И вот тогда… Смогу ли я её защитить?

— Одна из младших поварих. Перепутала и вместо воды хлебнула уксуса.

— Перепутала ли? — Я содрогнулся, представив её смерть. Но пока, кажется, задумка убийцы работала и во дворце никто не паниковал. Кроме слухов никаких подтверждений о том, что это не случайности, не было. А Марк запретил мне говорить о наших догадках. Его можно было понять. Лишний повод для дворцового переворота ему вовсе ни к чему.

— Ну разумеется кто-то поставил рядом с ней уксус. Но я бы конечно хотел, чтобы ты посмотрел.

— Я приду, — кивнул и отключился.

Драги! И что же мне теперь делать? Только собрался направиться в комнату к Натэлии, когда ко мне постучалась служанка и сказала, что вчерашняя госпожа спрашивает обо мне и просит опять пригласить лекаря.

— Позовите ей лекаря, — милостиво кивнул я. — И передайте, что я спущусь в гостиную, как только найду время.

Всё. Хватит откладывать. Я направился к комнате Натэлии. Дверь была приоткрыта. Я постучал. Никто не ответил и я вошёл, снедаемый дурными предчувствиями. В комнате было пусто. Может быть, она вышла, ну, например, в сад. Но сам я уже в это не верил. В душе заворочался страх. Я позвал служанку.

— Где княгиня?

— Так она уехала ещё на рассвете, приказала заложить экипаж и уехала. Сказала, что вас будить не надо, — служанка, видимо, поняла, что случилось что-то нехорошее, потому что стояла, потупив глаза, комкая край фартука, в руках.

Драги! Броситься за ней! Догнать и всё объяснить. Я был уверен, что она направилась только в горное имение, больше было некуда. А ещё взметнулась злость. На себя и на эту драгову подругу короля. Мне всё равно, кем она была, но та Вивьен, которую я знал, та моя Вивьен умерла десять лет назад. И двоеженцем я быть не хочу. Мне нужна только Натэлия, а остальные пусть катятся куда подальше!

Я бросился вниз, перепрыгивая через ступеньки, в конюшню, чтобы выехать вслед за Натэлией. Плевать, что я нужен здесь, плевать, что в моём особняке лежит подруга короля, на всё плевать.

В конюшне я бросился к Арлеану и по лицу конюха понял — что-то случилось.

— Господин, конь хромает. Не знаю, как так получилось.

— Сильно хромает?

Я бросился к коню, чтобы увидеть, как мучительно больно даётся ему каждый шаг. Драги его дери! Кто искалечил моего Арлеана?

— Седлайте другого.