Женька

– Ну что надумала?
– спросил он вместо приветствия.

Она ничего не ответила и кивком головы пригласила его пройти в комнату. Он прошел, сел и увидел письма - на полу и на кровати.

– Вот, Лешины письма читала,- сказала она.

– Вижу... Я уезжаю сегодня вечером, Женя.

– Уже?

– Да, уже... Что ты решила?

– А вам-то что? Неужто в Москве других дел нету?

– Нету... Мать моя под Каширой живет, заехать не имею права.

– Это почему же?

– Я же не в отпуску, Женя,- в резерве. Из Москвы выехать не могу.

– Я бы убежала.

– Ты-то - конечно. Но у меня партизанских навыков нет.

– Благоразумный вы дядечка, аж до противности.

– Брось этот тон, Женька. Видишь же, хорошо к тебе отношусь.

– Уж не знаю, чем заслужила?

– В том-то и дело, что ничем... Тем не менее хочу знать, что решила?

– На фронт поеду,- опустила она голову.- Если хотите, вас провожу, и поеду на днях. Да не уговаривайте вы меня!
– воскликнула, увидев, что Ушаков раскрыл рот - Все меня уговаривают! А у меня своя голова.

– Своя, но дурная.

– Какая есть!
– отрезала Женька.

– Одевайся, Женя,- неожиданно для себя сказал он поднимаясь.

– Это зачем?

– Нужно.

– Кому?

– И тебе, и мне. Ну, не рассуждай и слушай старших по званию. Быстренько!
– добавил командным тоном.

Женька недоуменно пожала плечиками, но стала одеваться. Накинула шубенку, посмотрела на ноги.

– В валенках придется?

– Валяй в валенках. Да, кстати, захвати паспорт.

– А это еще для чего?

– Не рассуждай!
– прикрикнул он.

– Чего вы раскомандовались?!
– вскинулась она, но достала паспорт и сунула в карман.

– А теперь пошли.- Ушаков взял ее за руку и вывел из комнаты.

Женька упиралась, но не очень уверенно. На какое-то время приказной тон и напор Ушакова парализовали ее волю, а возможно, и пробудили любопытство - что это задумал старший лейтенант? Они вышли на улицу...

– Ну и куда мы?
– спросила она.

– Много будешь знать - рано состаришься,- буркнул он, а когда они прошли Автодорожный институт, сказал:- Я здесь учился.

– А я вон в той школе,- показала она пальцем на противоположную сторону Садовой.- Видите, внизу серое здание?

– Вижу.

– Я, правда, там только до седьмого класса училась. Потом в техникум пошла.

– В какой же?

– Как в какой? В строительный,- не без гордости сказала она.- Может, встречались до войны, я ведь каждый день мимо вашего института проходила.

– Возможно... Только таких упрямых девчонок мне не попадалось.

– Я тогда не упрямая была. Даже тихонькая...

– Трудно представить,- усмехнулся он.

Они прошли уже Самотеку, миновали ресторан "Нарва", около которого толпился народ, и стали подниматься в гору, к Колхозной.

– Вы меня случайно не в "Форум" ведете? Так я не хочу кино смотреть.

– Нет, не в "Форум".

– А куда же?

Ушаков не ответил, но перед гомеопатической аптекой взял Женьку за руку и резко втолкнул в дверь. Она не успела даже разглядеть вывески на ней и, войдя в помещение, растерянно озиралась, не понимая, куда же привел ее он. Ушаков, не давая ей очнуться, почти силой усадил ее за стол.

– Садись. Будем заявление писать.

– Какое заявление?! Вы куда меня завели?
– Женька очумело крутила головой, пока не наткнулась глазами на дощечку над одной из дверей.- Да это загс вроде!
– воскликнула, а потом, повертев пальцем у своего виска, пробормотала: - Вы что, старший лейтенант, того?

– Я не того... Сиди!
– Он схватил ее за плечо и прижал к стулу, заметив, что она собралась удирать.- Как твоя фамилия и отчество?

Она машинально ответила, а потом снова взорвалась:

– Вы что, всерьез чокнулись?

Ушаков, придерживая ее за плечо, взял лист бумаги, ручку и начал писать.

– Всерьез. Распишемся, я уеду, а ты будешь меня ждать. Поняла?

– Ничего я не поняла! Пустите меня!

– Нет уж, милая, раз я решил - не отвертишься.- Он опять с силой прижал ее к столу.

Женька была в смятении. Она как будто действительно ничего не понимала, на ее лице поочередно выражались то возмущение, то недоумение, а больше всего - растерянность. Вид был у нее немного обалделый. Решительный и приказной тон Ушакова, неожиданность всего этого сковали ее на время, и она не знала, что делать.

– Вы что ж, выходит, влюбились в меня с первого взгляда?
– наконец-то нашлась она, усмехнувшись.

– Разумеется,- почти зло ответил Ушаков, не поднимая головы и продолжая писать.

– Ну уж дудки! Так я вам и поверила!

– Ладно, об этом потом поговорим,- бросил Ушаков,- а пока вот держи и подписывай,- протянул он ей бумагу с заявлением.

Женька взяла бумагу и долго-долго, шевеля губами, как маленькая, читала. Лицо покрывалось красными пятнами, потом побледнело. Она приподнялась медленно, и Ушаков не стал ее придерживать, потом долго и внимательно разглядывала его, будто в первый раз видела, и прошептала:

– Вот вы какой... Вот какой... Это вы для меня, чтоб я на фронт не ехала? Да?

– Да!
– в сердцах кинул он, но сразу поправился:- Не только. Я хочу, чтоб ты ждала меня. Понимаешь, ждала? Сегодня у нас с тобой ничего не будет, конечно, ты проводишь меня и будешь ждать моего возвращения. Поняла ты наконец, упрямая девчонка?

– Поняла...- тихо, упавшим голосом сказала она и разорвала заявление. Ушаков не успел помешать ей.

– Я напишу другое, Женька.- Он взял лист бумаги и стал писать.

– Не надо,- неожиданно кротко сказала Женька и дотронулась до его плеча.- Не надо... Если вы и вправду хотите, я вас и так буду ждать. Просто так. Вы хотите?

– И не поедешь на фронт?

– Если вы не хотите... не поеду,- так же кротко произнесла она.Пойдемте отсюда, жарко тут.

– Пойдем. Только без дураков, Женя. Остаешься в Москве, начинаешь в своем техникуме заниматься и... и будешь ждать меня. Поняла?

– Вот вы какой...- повторила она дрогнувшим голосом и дотронулась до его руки.- А стою ли я?..