Женщина из прошлого

– Не понимаю, – пожаловался Кирилл, – куда ехать? Так поздно…

Даша снова нажала кнопку на телефоне и протянула Кириллу аппарат. Сонно щурясь на светящийся экран, Кирилл прочитал вслух.

– SOS! Клонг Прайм.

Даша увидела, как выражение его лица из блаженного превращается в испуганное.

– Клонг Прайм?! Это тюрьма!

– Да?! – Морозова оцепенела. – Но такого не может быть.

– В Таиланде может. – Кирилл окончательно сбросил с себя сонливость. – Дашенька, ты права. Надо ехать.

Морозова вскочила с постели, стала собирать разбросанные повсюду вещи – свои, его. Пока она возилась с одеждой, Кирилл позвонил на ресепшн, вызвал такси. Через десять минут они уже выходили из номера – одетые наспех и пошатывающиеся от пережитых эмоций.

Таксист посмотрел на парочку с нескрываемым ужасом, когда Кирилл назвал ему пункт назначения. Машина, промчавшись по ночным улицам Бангкока, выехала в пригород. Кирилл по дороге встревоженно рассказывал Даше, что такое Клонг Прайм: та самая тюрьма, в которой снимали фильм «Бангкок Хилтон». Даша поежилась, вспомнив картину. Господи, что за несчастье могло произойти с Михаилом Вячеславовичем?!

В тюрьме, построенной по приказанию короля Рамы VI в начале двадцатого века, содержали самых опасных преступников. Туда попадали приговоренные минимум к двадцати пяти годам заключения, к пожизненному сроку или смертной казни. Морозова почувствовала, как сердце ее сжимается, охваченное ледяным ужасом.

– Кирилл, – тихо позвала она.

– Да, – его глухой голос испугал ее еще больше.

– Ты думаешь, его арестовали?

– Хотел бы не думать, – отозвался Кирилл.

– Господи боже мой! Что же мы будем делать?! – в ее голосе прозвучала паника.

– Дашенька, – Кирилл нежно обнял ее за плечи, – сначала все выясним. Я поверить не могу, что Михаил Вячеславович…

– Я тоже, – прошептала она.

– Значит, не будем верить! Может быть, это просто чья-то идиотская шутка.

Таксист высадил их у высоченной стены – на вид не ниже шести метров, – окружавшей громадную территорию центральной тюрьмы. Пока Кирилл расплачивался, Даша разглядывала небо, равномерно порезанное полосами света на куски, и глухие железные ворота. Освободившееся такси взвизгнуло шинами и торопливо исчезло в ночи. Дарья дрожала, то ли от холода, то ли от ужаса, который царил вокруг мрачной азиатской тьмы. Ворота были заперты, а вокруг ни души. Клонг Прайм погрузился в зловещий сон.

– И ч-что д-дальше? – заикаясь, спросила она.

– Черт его знает! – Кирилл огляделся вокруг.

– З-здесь к-кто-нибудь есть?

– Как минимум охрана. Подожди.

Он оставил Дашу в тени деревьев, а сам вышел на свет, к воротам. Через пару минуту вернулся.

– Пойдем, нас пропустят!

– Как тебе удалось?! – изумилась она.

– В этой стране, – мрачно усмехнулся Кирилл, – служители порядка прекрасно знают, как выглядят доллары.

– Надо же, – Даша опустила голову, – все, как у нас.

– Ошибаешься, – Кирилл взял ее за руку и потащил за собой, – гораздо хуже.

Они протиснулись в раскрытую охранником калитку и пошли в направлении, которое он указал. Даша впервые видела жителя солнечного Таиланда с таким каменным выражением лица. До этого ей казалось, что все тайцы улыбчивы и приветливы от природы. Она оглянулась на человека в форме, который, пропустив их, продолжал прогуливаться вдоль ворот с ружьем наперевес. Даже в его походке сквозила жестокость, замешенная на сознании собственной значимости.

В темноте Даша, как ни старалась, не могла разглядеть многочисленные здания тюрьмы – только угадывала очертания бетонных бараков, к тому же они были отгорожены от той части территории, на которую их впустили. Но сам дух внутри стен Клонг Прайм был мучительным. Он словно впитал в себя страдания многих людей, обреченных на гибель: на смертную казнь или годы мучений от голода и болезней. Господи, бедный Михаил Вячеславович! Неужели он и в самом деле угодил в этот ад?! Это же настоящий – живой, копошащийся – склеп, дробящий человеческие тела и души на мелкие осколки.

Даша схватила руку Кирилла, подсознательно ища в нем защиты. Он ответил крепким пожатием и не расслаблял его до тех пор, пока они не добрались до ужасающего вида хибары. Кирилл решительно отворил прогнившую дверь и вошел. Помещение внутри оказалось затхлым и серым. За убогим столом спал человек в форме. Звук открывающейся двери его разбудил, и он встрепенулся.

– No excursions [19] , – торопливо выпалил таец, едва завидев Кирилла с Дашей.

19

Экскурсий нет (англ.).

– We don’t need it, – успокоил его Кирилл и тут же озадачил еще больше: – We need help. [20]

Заспанный таец посмотрел на Николаева в недоумении и отчаянно замотал головой.

– Go, go! I can do nothing for you. [21]

Дашу поразило, с какой чистотой человек говорит по-английски. Видимо, в его обязанности входило проведение экскурсий по Клонг Прайм для иностранцев, и у тюремщика была обширная практика. Мало ли нездоровых людей со всего мира хотят полюбоваться на мучения и адскую жизнь ближнего своего? Возможно, многим это даже приносило своего рода удовольствие – видеть то, чего с ними самими ни при каких обстоятельствах не может случиться. Как и с Фадеевым не могло…

20

Мы не за этим, нам нужна помощь (англ.).

21

Идите, идите! Я ничего не могу для вас сделать (англ.).

– You can [22] , – услышала она ровный голос Кирилла.

Даша не переставала удивляться уверенности, с которой Николаев вел себя в этой жуткой обстановке: рядом с ним она ощущала спокойствие. И гордилась невероятным мужчиной, умеющим по первому требованию обстоятельств превращаться в героя.

Кирилл тем временем молча достал бумажник, положил на стол перед тайцем стодолларовую купюру. Тот нервно оглянулся, словно за его спиной прятался кто-то еще, и молниеносно сунул деньги в карман.

22

Можете (англ.).

А дальше выяснилось, что при всем его расположении к доброте русских, узнать, находится ли человек с фамилией Фадеев в Клонг Прайм, невозможно. Сейчас здесь более восьми тысяч заключенных, хотя тюрьма рассчитана максимум на четыре, и никто по его просьбе не станет просматривать среди ночи все списки. Николаев упростил тайцу задачу, сообщив, что если мистера Фадеева и привезли, то только сегодня вечером – не далее как пару часов назад. Он прибавил еще сто долларов – для тех, кто будет смотреть записи, – и замер в ожидании. Вторая купюра так же виртуозно исчезла в недрах форменного пиджака. Таец наконец поднялся с места и, велев им ждать, вышел вон.