Женщина нашего времени

Глава 14

Во вторник утром Харриет встала рано. Она вернулась в Лондон вместе с Каспаром вчера во второй половине дня и провела нервный, неспокойный вечер дома в одиночестве со своими бумагами. Она включила автоответчик и не услышала ни одного звонка. Она хотела работать, но было слишком много дел, требующих ее внимания, а она не была способна сосредоточиться ни на одном из них.

Каспар улетел в Лос-Анджелес. Он звонил ей из аэропорта перед отлетом. Он называл ее деткой, и Харриет было интересно, было ли это ее впечатление или он действительно изменился, принадлежа уже неизвестному ей Голливуду, но уж, в любом случае, не ей. Он сказал ей, что должен скоро вернуться и попросил ее поддерживать Линду до его возвращения.

— Ты же знаешь, что я буду это делать, — пообещала Харриет.

Сейчас, когда он улетел, она решила, что Вновь соберет в свои руки все нити и натянет их. Она рано окажется за своим рабочим столом, раньше, чем приедет какой-либо из ее служащих, и она реконструирует свою империю. Это намерение принесло ей удовлетворение.

Ранним утром она натянула защиту из тонких, темных чулок на свои бледные ноги и застегнула свою одежду так, как будто это была броня. Она выглянула в окно и увидела пустынную улицу, а потом ее глаза уловили медленное движение тележки для развозки молока, катящейся под липами.

Когда она посмотрела в окно еще раз, рядом с домом стояла машина Робина. Она сделала быстрый шаг в сторону, чтобы укрыться за шторами. «Не прячься», — подумала она. Но ее сердце билось с неприятной настойчивостью. Она сделала два-три глубоких вдоха, пытаясь успокоить себя, а затем покинула свое убежище, чтобы ответить на стук Робина в парадную дверь.

Как только Харриет увидела его, она поняла, что, несмотря на всю кажущуюся нелепость этого, была права, когда боялась сегодня Робина. Черты его лица казались более твердыми и заостренными, все углы его лица были направлены на нее. Она знала его рост и темную, чопорную благопристойность его одежды, отличающуюся от мятых курток Каспара. Ее пальцы крутились вокруг дверной ручки, как будто она еще могла с силой закрыть дверь.

Но она только сказала:

— Робин? Ты очень рано.

Он вошел за ней в дом. Харриет бросила короткий взгляд на свой портфель, уже упакованный и ожидающий, когда его возьмут в машину. Подушки на ее диванах были пухлыми, в вазе на низком столике стояли цветы, рядом лежали деловые страницы из вечерних газет, ее жизнь была тщательно организована. Не было ничего, что могло бы ее выдать, и как только к ней пришла такая мысль, появилось и следствие: «Я не должна беспокоиться о том, что меня может что-то выдать. Я не принадлежу ни Робину, ни кому бы то ни было другому».

Она повернулась к нему лицом.

— Ты пришел позавтракать? Кофе? — Она посмотрела на часы. — Я должна быть на работе довольно рано…

Очень мягко Робин спросил ее:

— Где ты была, Харриет?

Холодный палец прикоснулся к ее позвоночнику. Он стоял слишком близко к ней.

— Работала. Почему? Вчера я посмотрела прототип «Тревоги». Ты знаешь, я думаю, что цена одного комплекта на двенадцать или пятнадцать процентов завышена…

Она злилась на себя за малодушие, и гнев боролся с ее физическим страхом перед ним.

— Не вчера. Я знаю, где ты была вчера. На уик-энде, на прошлой неделе.

— Я ездила в Брайтон, — Харриет повернулась к нему лицом.

Неприязнь, которую она начала испытывать перед последней неделей, гнев и страх соединились внутри нее.

Робин опустил руку в свой внутренний карман. Ее глаза следили за этим движением. Он достал листок бумаги, развернул его, и Харриет увидела фотографию из вечерней газеты. Конечно, она была потрясена своей собственной глупостью, полагая, что каким-то образом это не привлечет внимания Робина. Возможно, Робин все видел и все знает. Это была неприятная мысль.

— С Каспаром Дженсеном?

— Да.

— Я звонил тебе, ты знаешь. Я оставил сообщение. Только ты была в Брайтоне, — он слегка встряхнул вырезку, как кошка птичку.

— Я должна рассказать тебе, — начала Харриет. Она проглотила тяжелый комок в горле. — Я не знаю, почему я этого не сделала. Мы, казалось, жили вместе только в одном измерении, и сказать: «Робин, я влюбилась в другого», — было слишком трудно. Я полагаю, я думала, что мы сможем продолжать наше единственное направление. Ходить в оперу, обедать вместе два раза в неделю. Я знаю, что это не очень умно, но я даже не подумала об этом. Но это правда.

Она подняла голову, почувствовав облегчение от высказанного в той же мере и для себя.

Робин схватил ее за запястья. Она могла бы закричать, но не сделала этого. Он был большим и холодным. Мысли о нападении или насилии пронеслись последовательно в ее голове. Она с тоской посмотрела на телефон, стоящий на низком столике в другом конце комнаты.

Красная цифра горела на передней панели автоответчика рядом с ним, несколько записанных сообщений ждали ее. Она не видела на таком расстоянии, какое это было число — шесть или девять? Она понимала, что дает звонкам накапливаться, даже не перематывая пленки назад, потому что она избегала даже звука голоса Робина. «Господи, — подумала Харриет, — я похожа на глупую девчонку». Она обязана быть честной перед Робином.

— Пожалуйста, отпусти, — спокойно попросила она, — ты делаешь мне больно. Отпусти. Потом мы сможем поговорить.

Вместо этого он еще ближе подтянул ее к себе. Они стояли, касаясь друг друга и пародируя объятия.

— Ты действительно? — спросил Робин.

Так или иначе, но она понимала, что он имел в виду: «Ты действительно влюбилась в другого?»

Она ответила ему:

— Да. Я действительно. Я не собиралась.

— Но я люблю тебя, — сказал Робин.

Потом она увидела, что он обижен. Холодность и ярость в нем были вызваны обидой. Харриет, не привыкшая к зрелищу его слабости, покачала головой.

— Я очень сожалею. Я не могу сделать с этим ничего разумного. Я встретила Каспара, и это все, так или иначе.

Она старалась вывернуть свои запястья из хватки Робина, но он не отпускал ее.

— Ты стала видеться с ним из-за ребенка?

— Линда.

Она помнила безразличие Робина, его отношение к ней, просто как к неприятности. «Мы оба выглядим не очень красиво», — подумала она.

— Да. Он пришел поблагодарить меня. Он повез меня на ланч в тот день, когда была сделана эта фотография.

Мы, возможно, не заслуживаем друг друга, а заслуживаем кого-то лучше. Потом мы, возможно, улучшимся.

— А потом?

— Это не имеет значения, за исключением того, что случилось.

— Я хочу жениться на тебе.

— Я не могу выйти за тебя замуж, Робин. Я старалась быть честной в этом вопросе. Я не могла выйти за тебя замуж даже до этого.

Она посмотрела ему в лицо. В наступившей после этого тишине Харриет представила себе игрушки, любимых домашних животных и другие удовольствия, которые щедро высыпались на маленького Робина, и данные ему обещания, которые всегда выполнялись, и автомобили, и деловые сделки, и доходы, которые выросший мальчик хотел и получал.