Женщина нашего времени

Еще до того, как они допили джин, заехала Дженни по дороге домой из своего издательства. Она бросила взгляд на кривую кучу раскрашенного полистирола.

— О, Боже, — прошептала она.

— Мы собираемся обрезать блоки, чтобы они встали ровно, — объяснила ей Харриет.

Дженни была практичным человеком.

— Резать нельзя ни в коем случае. Вы никогда не сможете обрезать их ровно и будете резать их снова и снова, пока эти блоки не превратятся в спичечные коробки. Вы должны это чем-нибудь подпереть.

Она огляделась по сторонам, а потом задрала голову на звук пилы.

— Попробуем так.

Через пять минут она вернулась с охапкой грубых деревянных клиньев.

Это была противная работа, однако через час солнечные лучи стояли ровно. Доски «Головоломки» и коробки с яркими солнечными лучами нужно было уравновесить очень аккуратно, и они тоже легли ровно.

— Теперь последние штрихи, — скомандовала Харриет.

Она расставила взятые в аренду черные складные столы и по обе стороны от них — стулья. После этого оставалось распаковать коробки с листовками, информационными и рекламными материалами и отпечатанными книгами заказов.

Она работали молча, потому что было уже десять часов вечера, они устали и были голодны. Но они были не настолько усталы, чтобы не заметить, что все другие, последние тянущиеся к выходу и гостиничным постелям экспоненты, останавливались, чтобы посмотреть на стенд «Головоломки».

Наконец, работа была сделана.

Они отступили на шаг и, стоя плечом к плечу, восхищались делом своих рук. Их руки и спины болели, а лица были запыленными. Харриет закончила внимательный осмотр.

— Все в порядке, — медленно сказала она. — Фактически, это даже больше, чем все в порядке.

— Это чертовски блестяще, — поправила ее Дженни, — если только никто не будет дышать на это солнечное сооружение.

Джейн засунула руки в карманы своего рабочего халата.

— Я пойду возьму еще выпить. Мы заслужили это.

Она пошла в бар, но быстро вернулась с сообщением, что он уже закрыт.

— Это все, что я смогла получить из автомата, — она достала три банки с апельсиновой водой и три пакета с бутербродами.

Они уселись на краю стенда, очень аккуратно, чтобы не повредить своей работы.

— Спасибо, — сказала Харриет.

Она чувствовала себя грязной и опустошенной, но была полна надежд. Завтра она сможет показать «Головоломку». Завтрашний день все решит.

— Спасибо, что вы здесь. Вы сделали, кажется, все, что только возможно.

Джейн наклонила голову, так что ее толстая коса коснулась щеки Харриет.

— Ты делаешь то, что я даже не смогла бы и начать делать.

«И не стала бы начинать делать», — безмолвно продолжила за нее Харриет.

— Но я желаю тебе удачи.

То, что этот деловой мир был столь далек от того, на что надеялась или во что искренне верила Джейн, делало ее наилучшие пожелания, казалось, еще более ценными. Она сразу вспомнила Крит, размышляя о том, что даже несмотря на то, что их цели изменились, узы дружбы не прервались.

Джейн кивнула в сторону белых облаков и блестящих коробок, в которых заключался сейчас весь скромный капитал Харриет.

— Ты помнишь, что я сказала по поводу денег? Они тебе нужны?

Они были нужны Харриет, но она не хотела брать их. До тех пор, пока она не будет уверена в том, что они не пропадут…

— У меня есть достаточно для начала, — сказала она решительно, — а после этого посмотрим.

Дженни откинулась на спинку, вытянув перед собой ноги, и подняла банку фанты.

— А у меня тоже есть хорошие новости. Я снова беременна. — Их возглас заставил всех последних экспонентов Ярмарки игрушек вновь повернуться к ним. Лицо Дженни светилось. — Это произошло совсем недавно, но это случилось, и я чувствую себя так, как будто вновь взошло солнце. До этого было так темно.

Они наклонились к ней так, чтобы можно было положить руки на ее плечи. Джейн тоже подняла свою банку с фантой и произнесла тост:

— Выпьем за оба ваших проекта, — сказала она, — пусть они оба растут и процветают. Харриет, Дженни.

Если ей и недоставало своего собственного проекта, то лицо Джейн не показало этого. Они выпили, а потом стали есть черствые бутерброды, и их оптимизм превратил еду в праздник.

Был последний день.

Быстро, тайком Харриет подперла голову руками. До Ярмарки она не представляла, как много сил потребуется для того, чтобы ходить с улыбкой, пожимать руки и демонстрировать раз за разом «Головоломку», ее уже тошнило от веселого грохотанья шариков, мелькания цветных фишек, блестящих коробок и элегантных пуговиц на костюмах девушек, танцующих у нее перед глазами.

Воздух в выставочном зале был горячим и сухим, а ее ноги опухли до такого состояния, что, казалось, вылезали из туфель. Еще везде вокруг Харриет, на других стендах, продавцы торговали, улыбаясь, пожимая друг другу руки и выдавая те же остроты, которые они выдавали в течение трех с половиной дней. Немногие из них были очень ловкими или остроумными, да и их шутки тоже, но Харриет почувствовала восхищение своими конкурентами. Она наблюдала за их работой и сумела высоко оценить их жизнеспособность хотя бы потому, что ее собственная не слишком устраивала ее.

Она бегло оглядела стенд. Ее телевизионная знаменитость приходила вчера и пригласила закупщиков и прессу сыграть в игру против него. Вокруг стенда «Головоломки» собралась толпа. Харриет позировала перед фотографами, с рукой телезвезды, лежащей у нее на плече, а ее девушки в своих элегантных платьях демонстрировали соответствующую стандарту ширину бедер с обеих сторон шатких солнечных лучей.

И еще здесь побывала Кэт. Она решила прийти и посмотреть выступление Харриет. В то время, как ее мать робко наблюдала, как телевизионная звезда вбирала в себя хорошо оплаченную известность, Харриет заметила, что она удивлена, поражена и в то же время встревожена, и не все ей понятно.

— Ты волнуешься из-за всего этого? — прошептала Кэт.

— Я не волнуюсь, мама. Я знаю, что я делаю.

«Это ложь во благо», — подумала Харриет.

Здесь было много интересного — одни только девочки и сам стенд гарантировали это. В «Головоломку» играли постоянно, ею восхищались и о ней много говорили. Были также заказы. Но не так много, как она надеялась. Не столь много, сколько ей требовалось. Харриет осталась в этой угнетающей послеполуденной жаре с сознанием того, что полученных заказов и гарантированных поставок недостаточно для того, чтобы «Головоломка» позволила ей окупить затраты.