Женщина ночи. Разные лица любви

Она не раз любовалась красотой реки, её исполинской мощью и красотой всего мегаполиса с высоты его пешеходного перехода. Отсюда открывался роскошный вид на собор Святого Павла и здания банков лондонского Сити.

Нетерпимость к пристальным взглядам продолжала нарастать и побудила состроить недовольную гримасу. Разглядев это выражение неудовольствия, таксист ещё раз окинул её плотоядным взглядом и через несколько минут остановил машину у входа в отель.

– Желаю хорошо провести время, милочка.

Настя оставила без внимания это напутствие, оплатила поездку и, не дожидаясь сдачи, захлопнула за собой дверь кеба. У этих водил глаз наметан, и они хорошо понимают, что к чему.

При входе в гостиницу оказалось, что клиент ожидает её в холле. Насте не понравилась подобная постановка вопроса. Хотя она и научилась держаться непринуждённо, позднее время выдавало истинное положение вещей.

Приветливая любезность, с которой обратился ожидавший её джентльмен, значительно облегчила церемонию знакомства. Вызвала мгновенное расположение. В нём было столько скромности и учтивости, что набежал неожиданный прилив робости. Взгляд невольно скользнул на руку в поисках обручального кольца и задержался на классическом золотом ободке, который сверкал на безымянном пальце левой руки.

Эдвард, так звали её нового знакомого, выглядел элегантным кавалером. Красивый мужчина, очень подтянутый, с приятным, улыбающимся лицом. Костюм на нем был с иголочки.

– Пойдём в бар что-нибудь выпить? – вежливо поинтересовался он.

– Охотно.

В баре было шумно и тесно, что показалось необычным для такого маленького отеля.

– Ожидается выступление гитариста, и публика принимает предварительную дозу горячительного, дабы в полной мере насладиться представлением, – пояснил Эдвард.

– Останемся на концерт? – поинтересовалась Настя, занимая последний свободный столик в глубине бара.

– Боюсь, концерт обойдется мне очень дорого! – рассмеялся мужчина, указывая на необходимость оплачивать проведённое вместе время, но его доброе лицо излучало при этом редкую благосклонность и доброжелательность.

Настя приветливо улыбнулась в ответ и принялась рассматривать лист предлагаемых напитков. И все же Эдвард не торопился, и это усиливало симпатию.

Гитарист начал игру. И они окунулись в звуки музыки и гул человеческих голосов, наслаждаясь незатейливой беседой. Желающие размяться прибегли к движениям, именуемым танцами, не глядя на то, что места для этого практически не было. Один из танцоров нарочно задевал её плечо, при этом виновато улыбаясь и пронизывая любопытным взглядом. Эдварду это не нравилось, и при приближении зажигательного танцора он хмурил брови, выказывая тем самым своё недовольство.

Веселье ещё было в полном разгаре, когда Эдвард внёс предложение заказать шампанское в номер и продолжить вечер там.

В воздухе висел насыщенный запах сигарет, это раздражало его не меньше пьяного танцора и подталкивало к уходу.

Она чувствовала себя частью зажигающего веселья, ей совсем не хотелось уходить, но, не показывая вида, Настя поднялась со стула со словами:

– Думаю, моя координация движений позволяет ещё один бокал шампанского.

Принятая доза заметно содействовала лёгкости общения. Всё, что она говорила и слышала в ответ, казалось исполненным глубокого смысла. Когда их взгляды встречались, Эдвард застенчиво опускал глаза, словно чувствовал себя виноватым в том, что это краткое свидание вот-вот должно закончиться. Он осыпал её комплиментами, и это приятное внимание невольно задевало струны её души. Не хотелось расставаться, но время перешло за полночь, и правила хорошего тона требовали сказать: спокойной ночи.

На прощанье Эдвард нежно её поцеловал, заключив в жаркое кольцо своих рук.

– Спасибо за то, что приехала. Надеюсь, мы увидимся снова.

Настя чистосердечно улыбнулась в ответ и пошла ловить такси.

На обратном пути в её уме рождались предположения о том, какой Эдвард хороший муж. Даже не глядя на эти шаги налево. Он покорил её своим обхождением, скромностью и щедростью, пробудив чувство, близкое к обожанию. Его слова и шутки осели в мозгу. Это был мужчина, который не позволит себе знакомиться на улице.

Глава 2 Передышка

Затишье сменилось бурной деятельностью. Её буквально осаждали предложениями из агентства. Звонили старые знакомые. Но всё сделалось безразличным. То ли Поль своим намёком породил сомнение, то ли бешеный ритм жизни утомил сильнее, чем можно было себе в этом признаться.

В очередной раз проснулось чувство вины за то, что она так редко навещает маму. Сердце рвалось в родной дом и незамедлительно получило отклик на зов. Всё было улажено в один день: билеты, покупки.

Старшая сестра уверяла её в том, что они дают матери всё возможное: навещают, привозят подарки, помогают по дому. Только внутри себя Настя знала правду, и её постоянно преследовало чувство вины за невысказанную любовь.

Сейчас состояние благодати окутало душу. И она пребывала в приподнятом настроении в предвкушении долгожданной встречи.

По возвращении на родину несколько дней она провела в городе. Нужно было уладить некоторые дела, повидаться с друзьями.

И наконец долгожданный момент настал: Настя села в поезд, идущий до станции, расположенной неподалеку от родительского дома. Едва выйдя на перрон, моментально ощутила, как обитель покоя и чистоты приняла её в свои теплые объятия. Родительский кров выглядывал из-за холма и слал лучики доброй энергии. Её охватило сладостное волнение: совсем скоро она увидит маму. И только тяжёлые сумки удержали от того, чтобы не пуститься вприпрыжку к родным дверям.

Тропинка к дому пролегала сквозь сад. Чистый, свежий воздух, настоянный на аромате цветов и фруктов, наполнял всё её существо. В шуме ветра слышались полузабытые мелодии детства, и чем ближе она подходила к дому, тем сильнее билось сердце. Но перед тем как переступить родной порог, Настя подошла к знакомой с детства яблоне и прислонилась к ней, отдавая свои печали и тревоги. Впитанная деревом энергия воздуха, солнца, земли, мгновенно наполнила её жизненной силой.

Мама от неожиданной радости на мгновение лишилась дара речи. Только держала её за руку, словно не в силах поверить своим глазам, потом ласково обняла дочь и дала волю слезам. Когда волнение немного утихло, она стянула с головы платок, вытерла слёзы и стала рассказывать о том, как каждый день выходила встречать утренний поезд, а сегодня возилась по дому, и стук в дверь застал её врасплох.

Она расспрашивала обо всём сразу, одновременно расставляя на столе угощения, а Настя, в свою очередь, доставала привезённые лакомства. Она всегда нагружалась таким количеством гостинцев, как будто тем самым пыталась принести извинения за редкие встречи.

Внимательно глядя на маму, она вдруг почувствовала, как сердце сжимается от боли. Сколько морщинок и седых волос прибавилось с момента их последней встречи, как она похудела и осунулась, и только взгляд сохранил былую глубину и ясность. Из глаз бил все тот же неиссякаемый родник любви, который помогал ей стареть красиво.

– Мама, а где Александр Григорьевич? – оглядевшись по сторонам, поинтересовалась Настя.

– Сегодня утром уехал погостить к брату. Он огорчится, если ты его не дождёшься.

– Хотелось бы, – уклончиво ответила Настя, и виноватая улыбка скользнула по её лицу.

Было мучительно больно обмануть ожидания родной души.

У неё действительно было желание увидеться с отчимом, добрым и заботливым человеком, взявшим маму под свою опеку. Общение с ним ложилось легко и приятно. Он умел появиться именно в тот момент, когда в нём нуждались, и под благовидным предлогом исчезнуть, когда обсуждались вопросы, не требующие его вмешательства. Минуты, свободные от физического труда, он проводил за чтением, и не было темы разговора, которая оказалась бы ему не по плечу.