Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Женщина с большой буквы Ж
Шрифт:

Большинство девушек в нашей редакции не задерживалось. Глупых Триш уничтожала на месте, а красивых медленно травила. Однажды на Рождество генеральный провозгласил знаменательный тост: «Выпьем, девчонки, за ваш ум. И еще за красоту – какой бы она ни была».

Сблизились мы следующим образом.

Я уже уходила домой, когда в редакцию вломилась взмыленная Триш.

– Там! На улице! У мужика лиса и енот в клетках! И еще медведь на цепочке! Он их мучает!

Я подхватила сумку, и мы помчались на помощь.

Куда смотрели полиция и всевозможные

«зеленые» – бог весть, но факт оставался фактом: у входа в Пенн Стэйшн сидел пьяный бомж и выклянчивал деньги на «лечение зверей».

Тришка спикировала на него, как истребитель.

– Это подло – эксплуатировать животных! Тем более когда они не могут ответить вам тем же!

Глазки мужика с нежностью смотрели друг на друга: ему было хорошо.

– Отпустите их! Вы слышите?! – крикнула Триш. – Мы из полиции!

Бомж сфокусировался на ее лице.

– Бля-я-я…

И, выронив поводок, побрел прочь.

– Стойте! – завопили мы.

Ситуация была хреновая. Мы стояли посреди города с лисой, енотом и медведем и понятия не имели, что нам делать.

– Побудь здесь, а я найду телефон-автомат, – сказала Триш. – Пусть их заберут в зоопарк.

Но я запротестовала:

– Не бросай меня! Я не справлюсь с ними одна!

Медведь – тощий подросток со скатавшейся шерстью – заурчал и двинулся к нам.

– А-а-а!

– Держи его!

Лиса заметалась в клетке, енот заскулил.

Разумеется, ни в одно такси нас не взяли.

– Вы бы еще с коровой пришли! – ворчали водители.

Триш порылась в записной книжке.

– Кажется, Конни живет недалеко, – вспомнила она. – Идем к ней, а там разберемся.

Я взяла лису, Тришка – енота, а медвежью цепочку мы решили продеть под ремни наших джинсов.

– Вместе мы больше весим, – сказала Триш. – Нас двоих он не своротит.

Медведь нам попался на редкость мощный. Мы протащили его сто ярдов, а потом ему захотелось на дерево.

Как мы орали, когда он потянул нас за собой! Отцепиться было невозможно – в руках у нас были клетки.

– Не бросай лису! – вопила Триш. – Она может ногу сломать!

Спасли нас проезжавшие мимо пожарники: медведя сняли с дерева и вместе с лисой и енотом сдали в приют для животных.

– Пошли ко мне, выпьем рому, – позвала Триш, когда все уже было позади.

Так мы и подружились. Потом, когда я переехала в Лос-Анджелес, я потеряла ее из виду. Несколько раз пыталась созвониться, но безуспешно, а потом оказалось, что Триш вообще бросила журналистику и уехала на родину пенсионерствовать.

Город Мемфис поразил меня обилием церквей и негритянок в фиолетовом.

Местные церкви выполняют самые разнообразные функции – от душеспасительных до физкультурных – у них при храмах есть и спортзалы, и детсады, и даже дискотеки. Что ни возьми – все находится под божественным присмотром.

В отличие от Калифорнии, народ в Мемфисе одевается по-модному. Особенно черные. Наши тетки нацепят на себя майку со штанами – и вперед; а тут все в костюмах (большей частью

фиолетовых). По воскресеньям у них вообще показ мод: к Богу на прием в чем попало ходить нельзя – может неправильно понять.

За время, что мы не виделись, Тришка умудрилась похудеть, помолодеть и выщипать брови.

– У меня теперь муж, – хвасталась она. – Нормальный! Даже посуду мыть умеет!

– Где взяла?

Тришка немного смутилась:

– В виварии… Там, где крыс подопытных разводят. Понимаешь, здесь есть детский госпиталь Сент-Джуд: они такие технологии разрабатывают, что у них излечимость рака почти восемьдесят процентов. А раньше выживал один пациент из пяти.

– И что, твой муж разводит лабораторных крыс?

– Знаешь, как ему их жалко! – шмыгнула носом Триш. – Но они для дела умирают!

Было видно, что ей нелегко согласовывать гринписовские принципы и профессию мужа.

– Я решила, что мне надо что-то сделать для восстановления равновесия в природе, – сказала Триш, когда мы прибыли к ней домой. – Сегодня я тебя кое с кем познакомлю. Иди в душ, потом будем завтракать, а потом поедем.

Триш подвезла меня к сооружению, построеному в египетском стиле: на стенах – фрески с фараонами, перед входом – скульптуры.

– Пошли! – скомандовала она. – Только не падай, когда увидишь ЕГО. Это такой самец – одна рожа чего стоит! А мускулы! Я никогда в жизни не видела таких мощных рук.

Я подозрительно покосилась на нее:

– Погоди… А как же муж?

– Он одобряет. Он даже рад, что мне есть чем заняться. Да ты сама в НЕГО влюбишься, как только увидишь!

Триш оказалась права – я впечатлилась по полной программе. Здание с фараонами оказалось зоопарком, а ОН – самцом гориллы по имени Гоблин.

– Во зверюга, да? – хохотала Триш. – Я уже три года работаю с ним – кормлю, убираю, экскурсии провожу. Думаю, это компенсирует то, что делает Майк, да ведь?

Вечером мы отправились в ресторан праздновать день рождения Майка. Тришкин муж был полной противоположностью ее нью-йоркским бойфрендам: здоровым, добродушным и ничего не понимающим в искусстве. На все крики и метания жены он реагировал ухмылкой, а когда она особенно кипятилась, поднимал ее и переносил в другое место – охладиться. Тришка возмущалась, но было видно, что ей нравится насилие над личностью.

– А какую песню поют русские на день рождения? – спросила Триш, когда официанты принесли тортик со свечкой.

Я задумалась.

– «Пусть бегут неуклюже…»

– Спой!

Пришлось грянуть песню.

– Какая-то она у вас не очень веселая.

– Она подходит к русскому менталитету, – отозвался Майк. – Представь себе: бескрайняя равнина, боевой конь и певец в седле…

– Ты не поверишь, но этот певец – крокодил с гармошкой.

За целый день мы с Триш так и не удосужились поговорить о деле. И только когда я пошла спать, она заглянула в мою комнату.

– Если фигня – так сразу и скажи, – буркнула Триш, вручая мне рукопись.

Поделиться с друзьями: