Женщина с дурной репутацией

Джульетту никогда не сопровождал такой кавалер. Она бросила взгляд на Марка, изучая его при свете факелов. Под серебристой маской его лицо казалось бесстрастным, однако она догадывалась, что он пристально следит за толпой, чувствовала, что мышцы его руки напряжены, как сжатая пружина.

Будто ощущая ее взгляд, Марк посмотрел на нее, в уголках его точеных губ заиграла улыбка. Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Все очень напоминает сцены из произведений Овидия, правда? Полчище язычников превозносит своих богов.

— Мне в голову пришла такая же мысль, — ответила Джульетта, улыбаясь ему.

Тут мимо них в танце промелькнула пара в масках Аполлона и Афродиты в бело-фиолетовых одеждах. Их головы украшали венки из золотистых лавровых листьев, лица скрывали фиолетовые маски.

— Да, синьор Веласкес, это сравнение, видимо, даже более уместно, чем нам казалось.

— Ну, будет вам, мое Солнце. Можете называть меня Марком. Хотя бы сегодня.

Джульетта все еще наблюдала за танцующими парами, но чувствовала взгляд Марка на себе, прикосновение его теплой сильной руки через бархатный рукав.

Он просил немного — всего лишь называть его по имени, однако эта просьба почему-то не показалась такой уж безобидной.

— Я… пусть будет так, — пробормотала она.

Марк приблизился к ней, Джульетта почувствовала, как от его прохладного, спокойного дыхания шевельнулись завитки на ее виске, и вздрогнула.

— Марк, пусть будет так, — подсказал он.

Вопреки своей воле, желанию всегда сохранить спокойствие, безопасное расстояние, она двинулась ему навстречу и на мгновение коснулась головой его плеча.

— Пусть будет так, Марк. Но только сегодня.

— Хорошо. — Он тихо рассмеялся низким голосом. — А я буду звать вас Солнцем. Только сегодня.

Марк выпрямил руку, за которую она держалась, и коснулся ее ладони. Их пальцы переплелись. Его пальцы, огрубевшие и мозолистые, лишний раз напомнили Джульетте, что под роскошным бархатом скрывается человек моря и ветров. Ничего особенного собой не представлявший, но значивший гораздо больше, чем казалось.

Человек, вписавшийся в эту ночь масок.

— Идем, — сказал Марк и потянул ее за руку, — потанцуем.

Джульетта по-настоящему не танцевала уже давно. Сложный танец вроде вольты отличался от круговых движений по прямой линии. Однако она последовала за ним, ноги понесли ее сами.

Они нашли свободное место посреди толпы. Музыка здесь звучала громче, воздух был горячее, насыщен множеством запахов: розы, лилии, бергамот, цветы апельсинового дерева, мускус. Марк снял короткий плащ, усеянный звездами и полумесяцами, обнял Джульетту за талию и стал кружить в такт музыке. К своему удивлению, она обнаружила, что он хороший танцор. Двигался плавно, умело, нежно и уверенно, вел ее аккуратно. Джульетта не понимала, почему ее это удивляет, ведь до сих пор он демонстрировал себя знатоком во всем, за что брался. Побеждал пиратов, говорил о политике при дворе дожа, очаровывал парфюмеров и их служанок. С какой же стати ему не танцевать?

— Вольте! — закричала толпа. Рука Марка крепче обхватила талию Джульетты, высоко подняла ее в воздух и удерживала там. Он закружил ее еще быстрее, пока у нее не закружилась голова, а толпа превратилась в расплывчатое пятно.

Джульетта откинула голову назад и беспомощно смеялась, держась за плечо Марка. Он продолжал кружить ее с такой легкостью, будто держал в руках перышко.

Как только туфли Джульетты коснулись земли, снова раздался крик «вольте!», и она опять оторвалась от земли, взлетев при этом вверх выше прежнего. Марк крепко удерживал ее в таком положении.

Какое пьянящее чувство! С самого детства Джульетта не чувствовала подобной легкости, свободы, пьянящей радости. Да даже в детстве не случалось ничего подобного. Никогда до сегодняшнего вечера. И все от одного танца, во время которого слились воедино звуки музыки, свет и люди. Она ничего не понимала.

Хотя, возможно, не так уж все было непонятно. Музыканты то наращивали, то замедляли темп, и Марк опустил ее на землю. Она держалась за его плечи, чувствовала, как к ней на мгновение прильнуло его тело, крепкое, мускулистое, несколько угловатое. Такой молодой и сильный, горячий и полный жизни, такой прекрасный в ее объятиях. И такой опасный.

Марк пристально глядел на нее через прорези в маске, при свете факелов казалось, что его глаза искрились. Локон волос высвободился из черной ленты, упал ему на лоб, напоминая черный вопросительный знак. Губы Джульетты вдруг пересохли, она коснулась их кончиком языка.

— Вы очень хорошо танцуете, — прошептала она.

— Так же как и вы, мое Солнце, — прошептал он в ответ.

Когда музыка смолкла, люди стали теснить их со всех сторон. Джульетта споткнулась и столкнулась с Марком. Он поймал ее и, крепко держа, прижал к своей груди. Джульетта ощутила его запах, отдававший чистой морской водой, и, хотя стояла на земле, вновь почувствовала головокружение.

— Хотите еще потанцевать? — спросил Марк, касаясь устами ее волос. Джульетта была высокого роста, однако он еще выше, и его подбородок касался ее макушки.

— Пожалуй, я бы не отказалась от вина, — ответила она.

Он взял ее за руку и повел через толпу, ловко лавируя среди спотыкающихся, обнимающихся парочек.

— Мавританский танец! — выкрикнул кто-то, и тут же в воздух полетели кольца колокольчиков, их ловили протянутые руки, в толпе раздался веселый смех. Марк бросил монетку пажу, тот окунул два кубка в жидкость и передал их ему.

Марк вложил один кубок в руку Джульетты и поднял свой в приветствии.

— Durmiendo, en fin, fui bienaventurado, у es justo en la mentira ser dichoso quien siempre en la verdad fue desdichado, — произнес Марк на испанском языке, слова лились из его уст, точно золотистый напиток.

Джульетта пила вино, чувствуя на кончике языка вкус корицы.

— И что это означает?

— Это строки из стихотворения. «Погрузившись в недолгий сон, я испытал блаженство. Справедливо говорят, что тому, кому всегда везет во лжи, никогда не везет с правдой».

— «Не везет с правдой». Мне это нравится.

— Я немного изучал стихи Хуана Боскана [11] . Его размышления о смысле жизни, значении любви и иллюзии, правды и лжи. Его стихи берут за душу.

Значит, Марк не простой моряк. Политик, танцор, поэт. Что же еще таилось в его душе?

— Да, — подтвердила Джульетта, — эти слова берут за душу. Боюсь, я плохо знаю испанских поэтов. Однако люблю итальянцев. Особенно Петрарку.

— Джульетта, должен сказать, у вас хороший вкус. Мне бы хотелось услышать, что вы думаете о том, как Петрарка использовал миф о Дафне и Актеоне. — Лицо Марка вдруг озарилось широкой улыбкой, и он бросил свой кубок пажу, чтобы тот наполнил его еще раз. Он осушил его и снова поставил. — Но не сегодня, моя синьора Солнце! Слишком серьезная тема для бала, не находите? Давайте потанцуем еще раз.

11

Боскан Хуан (1495–1540) — знаменитый испанский поэт.