Женщина со шрамом
Шрифт:
В этот момент зазвонил телефон. Говорил Бентон, и Дэлглиш включил громкую связь, чтобы Кейт тоже могла его слышать. Старательно сдерживая возбуждение, Бентон сказал:
— Мы выследили машину, сэр. Это «форд-фокус» — W-341 YDG.
— Быстрая работа, сержант. Поздравляю.
— Боюсь, незаслуженно, сэр. Нам просто повезло. Внук Шепардов приехал поздно вечером в пятницу, провести с ними выходные. Вчера он целый день отсутствовал, так что мы его не видели до сегодняшнего утра. Он несколько миль ехал на своем мопеде за этой машиной и видел, как она свернула, чтобы припарковаться у Камней. Это случилось примерно в одиннадцать тридцать, в пятницу. В машине был только один человек — водитель, и он выключил свет, когда припарковался. Я спросил, почему
— Рад, что номер вызвал у него интерес. Бриллиантовое — в каком смысле? Он объяснил, в чем его привлекательность?
— По всей вероятности, это математический термин, сэр: 341 называют бриллиантовым числом, так как оно содержит два простых множителя — 11 и 31. Если их перемножить, получим 341. Числа с двумя простыми множителями равной длины называют бриллиантовыми, и они используются в криптографии, в шифровальном деле. Оно еще вроде бы представляет собой сумму квадратов делителей 16, но мне кажется, на парня самое большое впечатление произвели два простых множителя. И проблемы с YDG у него тоже не было. Осталось в его памяти как «You Done Good» — «Ты поступил хорошо». По-моему, вполне подходяще, сэр.
— Математические термины для меня — пустой звук, — признался Дэлглиш, — но надо надеяться, что он не ошибся. Думаю, мы сможем найти кого-то, кто нам это подтвердит.
— По-моему, нам не стоит беспокоиться, сэр. Он только что из Оксфорда, получил диплом первого класса по математике. Сказал, если вынужден тащиться за какой-нибудь машиной, всегда в уме играет с регистрационными номерами.
— А кто владелец машины?
— А это немного удивляет, сэр, на первый взгляд. Это священник. Его преподобие Майкл Кёртис. Живет в Драфтон-Кроссе. Пасторский дом при церкви Святого Иоанна, Балаклава-Гарденс, 2. Это пригород Драфтона.
В Драфтон, крупный промышленный город Мидлендса, можно было доехать чуть более чем за два часа. Дэлглиш сказал:
— Спасибо, сержант. Мы отправимся в Драфтон-Кросс, как только закончим здесь. Возможно, этот водитель никакого отношения к убийству не имеет, но нам надо знать, зачем его машина стояла у Камней и что именно он видел — если вообще что-то видел. Что-нибудь еще, сержант?
— У оперативников есть одна находка, сэр. Как раз перед тем, как закончили. Я бы сказал, она скорее странная, чем важная. Пачка из восьми старых почтовых открыток, все — с иностранными видами и все датированы 1993 годом. Все открытки разрезаны пополам: адрес на правой стороне отрезан, так что узнать, кто получатель, невозможно, но при чтении видно, что они вроде бы писались ребенку. Открытки были плотно упакованы в серебряную бумагу, уложены в пластиковый пакет и закопаны у одного из Камней Шеверелла. Оперативник, у которого оказался острый глаз, заметил, что у камня трава потревожена, хотя довольно давно. Трудно сказать, как открытки могут быть связаны со смертью мисс Грэдвин. Мы знаем, что кто-то в ту ночь был у Камней с фонарем, но если этот кто-то приходил за открытками, он их не нашел.
— Вы кого-нибудь спрашивали о владельце?
— Да, сэр. Я подумал, они могут скорее всего принадлежать Шарон Бейтман. Так что я попросил ее прийти в Старый полицейский коттедж. Она призналась, что это ее открытки, и сказала, что их ей посылал отец после того, как ушел из дома. Она странная девушка, сэр. Сначала, когда я положил перед ней эти открытки, она так побелела, что мы с констеблем-детективом Уорреном испугались, что она упадет в обморок. Я заставил ее сесть, но теперь думаю, это была злость, сэр. Я видел — она готова схватить открытки со стола, но ей удалось удержаться. Потом она стала совершенно спокойной. Сказала, что эти открытки — самое дорогое, что у нее есть, и что она их закопала у Камня, когда впервые приехала в Манор, потому что то место для нее совершенно особое и они там будут в полной безопасности. Я в тот момент как-то забеспокоился о ней и сказал, что я обязан показать их вам, но что мы будем о них хорошо заботиться и
что я не вижу причин, почему бы их могли ей не вернуть. Я не уверен, что поступил правильно, сэр. Вероятно, лучше было бы подождать вашего возвращения, чтобы инспектор Мискин с ней поговорила.— Возможно, — уклончиво ответил Дэлглиш, — однако я не стал бы волноваться по этому поводу, если вы считаете, что сейчас у нее настроение улучшилось. Присматривайтесь к ней повнимательнее. Обсудим это сегодня вечером. Что, заключение доктора Гленистер пришло на ваш мобильный?
— Нет, сэр. Она звонила, чтобы сказать, что мы получим его к вечеру, если только ей не придется ждать заключения токсиколога.
— Вряд ли это нас удивит. Это все, сержант?
— Да, сэр. Не думаю, что есть еще о чем докладывать. Через полчаса я собираюсь встретиться с Робином Бойтоном.
— Отлично. Выясните, если сможете, надеется ли он получить что-нибудь по завещанию мисс Грэдвин. Вам сегодня выпал день, полный событий. Вы молодец. У нас тут тоже кое-что интересное нашлось, но мы обсудим это позже. Я позвоню вам из Драфтон-Кросса.
Разговор закончился.
— Бедная девочка, — сказала Кейт. — Если она говорит правду, я могу понять, почему эти открытки ей так важны. Но зачем отрезать адрес, зачем беспокоиться о том, чтобы их спрятать? Они же ни для кого другого не представляют никакой ценности, и если она и правда ходила к Камням ночью в пятницу, чтобы проверить тайник или забрать открытки, зачем ей это понадобилось — и почему ночью? Но Бентон сказал, что пакет не был потревожен. Похоже, сэр, открытки не имеют отношения к убийству.
События вдруг стали разворачиваться быстрее. Прежде чем Дэлглиш успел ответить, раздался звонок в дверь. Кейт сказала: «Это, должно быть, мистер Мэклфилд» — и пошла вниз открыть ему дверь.
Раздался громкий звук шагов по деревянным ступеням, но голосов не было слышно. Ньютон Мэклфилд вошел первым, не проявил ни малейшего любопытства по поводу комнаты и без улыбки протянул Дэлглишу руку.
— Надеюсь, я не слишком обременительно рано? — произнес он. — В воскресное утро движение на дорогах не очень интенсивное.
Он оказался моложе, чем Дэлглиш предполагал, судя по голосу в телефоне, — вероятно, слегка за сорок, — и был довольно красив по принятым меркам: высок, светловолос, со свежим цветом лица. Он принес с собой уверенность неколебимого столичного успеха, и это так контрастировало с его вельветовыми штанами, клетчатой рубашкой-апаш и сильно поношенным твидовым пиджаком, что одежда, вполне подходящая для выходных дней за городом, выглядела нарочитой, словно маскарадный костюм. Черты лица у него были правильные, рот твердый и хорошей формы, внимательные глаза. Это лицо, подумал Дэлглиш, приучено выражать только те чувства, что подобают случаю. Сейчас подобающими случаю чувствами были сожаление и потрясение, выраженные серьезно, но не эмоционально, и — на слух Дэлглиша — не без неудовольствия. Известная в Сити фирма не ожидала потерять клиента таким скандальным образом.
Он отказался сесть на стул, который Кейт отодвинула для него от стола, даже на него не взглянув, но воспользовался им, чтобы поместить на него портфель. Открывая портфель, он сообщил:
— Я привез копию завещания. Сомневаюсь, что в его условиях есть что-либо такое, что поможет вам в расследовании, но это, разумеется, правильно, чтобы оно у вас было.
— Надеюсь, вы уже знакомы с моей коллегой, — предположил Дэлглиш. — Детектив-инспектор Кейт Мискин.
— Да, мы встретились у двери.
Рука, протянутая им Кейт для рукопожатия, отдернулась, лишь слегка прикоснувшись к ее пальцам. Все так и остались стоять.
— Смерть мисс Грэдвин, — заговорил Мэклфилд, — огорчит и ужаснет всех партнеров нашей фирмы. Как я объяснил вам в нашем разговоре по телефону, я знал ее как клиентку, не как друга, но ее очень уважали и ее всем будет недоставать. Ее банк и моя фирма являются ее душеприказчиками — совместными исполнителями завещания, так что мы берем на себя ответственность за организацию похорон.