Женщины, изменившие мир

Доносы скапливались. В сентябре вновь арест, обвинение в связи с заграничными левоэсеровскими группировками и ссылка – теперь уже в Уфу. Здесь Спиридонова работала старшим инспектором кредитно-планового отдела Башкирской конторы Госбанка, крутилась по хозяйству, чтобы обеспечить сносную жизнь мужу, его сыну и престарелому отцу. А еще ухитрялась рассылать скромные посылки бедствующим друзьям, в прошлом своим единомышленникам.

В страшном 1937 г. Спиридонова полной мерой оценила, что значит государственный террор против своего народа, о котором она предупреждала еще в 1918 г. Теперь ей инкриминировали подготовку покушения на К. Е. Ворошилова и всех членов правительства Башкирии, руководство несуществующей «Всесоюзной контрреволюционной организацией», вредительство, разработку террористических актов против руководителей государства, включая И. В. Сталина. По «делу» проходил 31 человек. Многие не выдерживали пыток и давали ложные показания. «Сломался» и муж Спиридоновой.

«Проявите гуманность и убейте сразу», – требовала измученная болезнями женщина. Но следователи продолжали изощренно издеваться, требуя признаний. Допросы продолжались по два-три дня без перерыва, сесть не позволяли. Ноги Спиридоновой превратились в черно-лиловые бревна. Обнаружив, что побои ее страшат меньше, чем личные досмотры, обыскивали по десять раз в день. Нашли самое уязвимое место – еще с первого ареста она с трудом переносила прикосновение чужих рук к телу. Но надзирательница тщательно ощупывала ее полностью.

13 ноября 1937 г., после 9-месячного заключения Спиридонова написала открытое письмо в секретный отдел НКВД (в машинописной копии более 100 листов). Писала не для того, чтобы «увернуться от обуха». Она попыталась с какой-то исповедальной искренностью объяснить, что «дело эсеров» – не что иное, как сфабрикованный «фарс на тему “Укрощения строптивой”», что страдают абсолютно невинные люди, давно отошедшие от политической борьбы. Спиридонова дала понять, что никакие измывательства не заставят ее дать ложные показания. Своего следователя она называла «хорьком, смесью унтера Пришибеева с Хлестаковым, фашистом и белогвардейцем».

Мария Александровна ненавидела ложь и если бы чувствовала за собой вину, то откровенно бы призналась в этом, так как почти полностью признала политику Советской власти, новый государственный строй и сталинскую Конституцию 1936 г. «А между прочим, я больший друг Советской власти, чем десятки миллионов обывателей. И друг страстный и деятельный. Хотя и имеющий смелость иметь собственное мнение. Я считаю, что вы делаете лучше, чем сделала бы я». Спиридонова осталась все таким же идейным романтиком, каким была в 1906 г.

Столь откровенные признания не изменили ее судьбу. Мыслящие, убежденные люди пугали власть, были «врагами народа». Спиридонову приговорили к 25 годам тюремного заключения. Своего приговора полностью оглохшая женщина не расслышала. Отбывала срок она в орловской тюрьме. 11 сентября 1941 г. М. А. Спиридонова, ее муж И. А. Майоров и 155 узников по очередному обвинению в «злостной пораженческой и изменнической агитации» были расстреляны в Медведевском лесу. Фашистские войска приближались к Орлу, а чекисты аккуратно выкапывали деревья, сваливали в ямы тела и сверху вновь сажали деревья, восстанавливали дерн. Найти место ее захоронения не удалось до сих пор. Лес хранит покой террористки и жертвы террора Марии Спиридоновой. Она жила, боролась и умерла как борец за социальную идею, так и не осознав, что не все идеи требуют жертв.

Носительницы добра и милосердия

Найтингейл Флоренс (род. в 1820 г. – ум. в 1910 г.)

Сестра милосердия, основоположница сестринского дела, общественный деятель Великобритании, автор ряда работ, посвященных медицине («Заметки по уходу за больными», «Заметки о госпиталях» и др.).

Флоренс Найтингейл родилась 12 мая 1820 г. во Флоренции, где путешествовали ее родители, английские аристократы. Будучи достаточно передовым человеком, отец Флоренс позаботился о том, чтобы девочка получила всестороннее образование, которое в то время было доступно лишь мужчинам. Особое внимание было уделено изучению языков – французского, немецкого, греческого. Кроме того, Флоренс были привиты прекрасные манеры и вкус. Как отмечали современники, она была очень талантливым человеком и могла применить свои знания в любой сфере деятельности. Однако свою жизнь Найтингейл посвятила служению людям.

Еще с детства Флоренс глубоко волновали проблемы обездоленных. Проводя лето за городом, она могла наблюдать, как протекала жизнь рабочих ткацких фабрик и кустарных групп. Грубость, драки, ужасающая бедность, вид больных и безнадзорных детей навсегда врезались в память девочки. К 17 годам в ее душе сформировалось непреодолимое желание посвятить себя медицине и хоть как-то облегчить страдания несчастных.

Подобные планы не встретили понимания со стороны близких, которые считали, что молодой аристократке это ни к чему. Страх родных имел основания: больницы в то время были запущенными, грязными, в палатах царил хаос, больные в отрепьях поступали из трущоб и лачуг. Однако уговоры родственников не смогли поколебать уверенности Флоренс в правильности выбранного пути. Путешествуя с семьей по разным странам, она при первой же возможности осматривала лечебные учреждения, знакомясь со спецификой их работы, а на родине пробовала организовать домашний уход за больными и беспомощными.

В 1849 г. Найтингейл отвергла очередное предложение выйти замуж. «Нет больше любви… нет больше замужества», – записала она в своем дневнике. Ни отчаяние родных, ни гнев матери не могли остановить молодую женщину. Она покинула свой дом и отправилась в Германию, где в 1851 г. поступила на работу в лечебное учреждение в Кайзерверте, которое представляло собой несколько палат на 100 коек и школу для детей. Здесь был строгий режим: дьяконисам (служительницам) приходилось вставать в 5 утра и работать до позднего вечера. Но Флоренс, несмотря на постоянную усталость и тяжелый труд, была счастлива: ее мечта исполнилась. Домой она слала восторженные письма: «Я в Кайзерверте. Это жизнь. Я здорова…»

Проработав два года в Германии, она вернулась в Лондон, где открылась Больница комиссии частных благотворителей. Флоренс, полная энтузиазма и искреннего желания помочь людям, столкнулась с безразличием со стороны руководства больницей, которое на первое место ставило прибыль и престиж, а здоровью пациентов мало уделяло внимания.

В марте 1854 г. Англия и Франция вступили в войну с Россией. Близкий знакомый семьи Найтингейл, Сидней Герберт, занимавший в то время пост секретаря по военным делам, официально предложил Флоренс организовать отряд сестер милосердия для отправки на место боевых действий. Она с увлечением принялась за работу и, за короткий срок собрав отряд из 38 монахинь и сестер милосердия, отбыла в Скутари (Турция). Картина, представшая перед глазами Флоренс, была ужасающей: госпиталь представлял собой несколько полуразрушенных бараков, грязных и запущенных, где не было ни белья, ни предметов по уходу за больными, ни надлежащей врачебной помощи. Найтингейл вместе с другими сестрами принялась за титанический труд: они чистили бараки, организовывали горячее питание, ухаживали за больными. Флоренс писала в Лондон гневные письма, в которых рассказывала о катастрофической обстановке в госпиталях, позорной для Англии, о высокой смертности среди раненых, безжалостно клеймила организаторов военно-санитарного дела, боявшихся личной ответственности и не знавших, что следует делать. «Это не джентльмены, не воспитанные, не деловые, не люди чувства», – говорила она о них. Сама же Найтингейл проявляла «стальную выносливость», настойчивость и невиданную работоспособность, природное умение увлечь за собой людей. Среди ее медсестер не было ни одной, которая бы боялась трудностей, а Флоренс называла себя «главной хозяйкой» по уходу за больными и «прислугой для любой (грязной) работы». По воспоминаниям современников, «она каждую ночь обходила бараки, не боясь никакой заразы». Ее называли «Женщина с фонарем, несущая свет и добро».

Из конфликта с военным начальством Флоренс вышла победительницей. О ее деятельности быстро узнали в Лондоне. Был собран специальный фонд в 50 тыс. фунтов стерлингов, который поступил в ее полное распоряжение. Благодаря этому она сумела организовать достойный уход за больными, основанный на принципах санитарии. В результате этого смертность в лазаретах снизилась с 42 % до 2,2 %.

За два года упорной работы Флоренс добилась колоссальных успехов и завоевала заслуженную любовь и уважение соотечественников. Ее именем называли новорожденных девочек, ее портреты выставлялись в витринах магазинов. Возвращение Найтингейл в Англию было ознаменовано торжественным митингом и приемом.

В 1865 г. Найтингейл поручили реорганизовать армейскую медицинскую службу. Правительство выделило средства на проведение в жизнь необходимых реформ, поэтому Флоренс могла в корне изменить ситуацию в госпиталях. И хотя ей часто приходилось сталкиваться с непониманием со стороны консервативно настроенного начальства, она все же добилась, чтобы больницы были оснащены системами вентиляции и канализации, велась более четкая статистика заболеваний, а персонал в обязательном порядке проходил специальную подготовку. Один из журналов того времени писал: «Мисс Найтингейл показала, какой должна быть и была медицинская сестра: строгая и милосердная, смелая и сдержанная перед лицом страдания, одинаково внимательная к больным различных классов общества…»