Женщины в его жизни

– «Я – берлинец», – процитировала Джона Кеннеди Анастасия, глядя в этот момент на Максима.

– Жаль, что не дожил он до этой минуты, чтобы увидеть все это своими глазами, – шепотом проговорил Максим. Он прижал к себе Тедди, обнял Ирину и Анастасию. Он думал о той ночи, когда в него выстрелил бандит, и благодарил Господа, что выжил.

Было около двух часов ночи, когда Максим, Тедди и Анастасия вернулись в «Кемпински-отель», проводив до дома Ирину.

У двери номера Максим поцеловал Тедди и пожелал ей доброй ночи. Анастасия сделала то же самое.

– Вот это денек! – сказала Тедди, обернувшись на пороге своей комнаты. – Памятный день. Памятная ночь.

– Да, Тедди, что и говорить, – согласился он. Тедди вошла и, не проронив больше ни слова, закрыла дверь.

Максим и Анастасия остались в коридоре, глядя друг на друга.

– Где твой номер? – спросил он.

– На этом же этаже, недалеко от твоего.

Они молча пошли по коридору. Дошли до ее номера, она вставила ключ, открыла дверь и повернулась к нему:

– Не желаешь ли глоток на сон грядущий, Максим?

– А почему бы и нет? – ответил он и последовал за ней.

Когда они сняли пальто, Анастасия направилась к небольшому бару.

– Ты что предпочитаешь?

– Шампанского больше не надо, – сказал Максим.

– Как насчет бренди?

– Хорошая мысль. Ты тоже выпьешь рюмочку?

– Да.

Она наполнила две рюмочки, одну подала ему и села в кресло напротив.

Они молча подняли рюмки, глядя друг на друга.

– Майкл, – начала она через какое-то время, – рассказал мне, какую щедрость ты к нему проявил, передав такую власть и возложив такую ответственность: управление нью-йоркским офисом. Он горд. Благодарю тебя.

– Я допускаю, что изредка поступаю правильно.

– Не уверена, что поняла твою мысль.

– Не обращай на меня внимания, забудь это, – пробормотал он и прошелся по комнате. Выглянул из окна на улицу. Внизу, на Ку'дамм, по-прежнему гуляла и праздновала толпа, веселился народ. Он почувствовал на себе ее взгляд и медленно обернулся.

Она сидела с рюмкой в руке и насмешливо смотрела на него. Он понял, что должен пояснить смысл своего замечания:

– Понимаешь ли, я, кажется, в последние дни натворил много всякой всячины. И в Нью-Йорке у меня полная неразбериха… в моей личной жизни.

Анастасия слушала не прерывая.

– Как меня все-таки угораздило попасть в западню, подстроенную этими двумя женщинами?

– По-видимому, в этом виновата и я, – без колебания ответила Анастасия.

– А теперь я не понимаю тебя.

– Мне не надо было разводиться с тобой, Максим.

– Да, в этом я с тобой согласен.

– Это было самой большой ошибкой в моей жизни.

– Верно. – Его взгляд не отрывался от ее лица. – Кроме тебя, я не был влюблен ни в одну женщину.

– И я не была влюблена ни в кого из мужчин.

– Есть только ты, Анастасия.

– Есть только ты… для меня, Максим.

– У меня возникла блестящая мысль, Персик, – сказал Максим.

– Ну говори.

Он двинулся к ней:

– Поехали со мной…

– Куда? – спросила она.

– В Венецию.

– Когда?

– Завтра. Мой самолет в аэропорту в Темпльгофе. Ждет.

Анастасия встала.

– Да, – сказала она, придя в его раскрытые объятия. – Да, да, да!

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась своей светлой, теплой улыбкой.

Эта улыбка быстро заполнила пустоты в его сердце. Исчезла точившая его изнутри тоска. Он знал, что нет ей пути назад.