Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер

Воодушевленная новыми идеями, рожденными общественным подъемом начала 60-х годов, Цебрикова приехала в Петербург, где начала трудовую жизнь журналистки ("право писательства пришлось брать с бою"¹⁰⁰).

Печататься М. К. Цебрикова начала в 1860 г. Она занималась переводами, беллетристикой, литературной критикой, завоевала широкую известность как критик-публицист "Отечественных записок": уже первые ее выступления в революционно-демократическом журнале Н. А. Некрасова вызвали интерес читающей публики и настороженное отношение цензуры¹⁰¹. В ее статьях не было особого блеска, однако, широкая эрудиция, знакомство с современными проблемами литературы, эстетики, науки, идейная убежденность шестидесятницы делали творчество Цебриковой заметным общественно-литературным явлением. До нее в России не было женщины- публициста подобного масштаба.

В центре внимания Цебриковой-литератора находился "новый герой", "человек будущего". При этом ее, как активную участницу женского движения, привлекали, прежде всего, женские образы. Уже первая критическая статья Цебриковой в "Отечественных записках" о романе "Война и мир" ("Наши бабушки") строилась на анализе женских характеров в этом произведении Л. Н. Толстого, а заключение статьи соответствовало боевым настроениям женщин 60-х годов: отстаивать своими силами право на место в обществе¹⁰³.

Широкий отклик встретила статья Цебриковой "Гуманный защитник женских прав" - о пасквильном романе А. Ф. Писемского "Взбаламученное море": "Каждое море, взбаламученное бурей, выкинет много ила и тины на берег, но вместе с тем оно выкинет много целебных трав и драгоценных остатков, которые дают кусок хлеба прибрежным беднякам... Сколько пищи для мыслителя и сколько богатых образов для писателя, имеющего глаза, чтобы видеть, что могла дать эта буря.

Но устройство глаз г. Писемского позволило ему видеть только мутную пену, кипевшую на поверхности"¹⁰³

Разбираемые Цебриковой романы И. Гончарова, Ф. Решетникова, П. Боборыкина и других писателей давали ей повод для обращения к действительности, позволяли высказать публично мнение о "новом герое", его предназначении. Обращение на страницах печати к "новому герою", напоминания о борцах, отдавших жизни за дело народа, и о тех, кто еще ждет случая проявить себя, было особенно важно и злободневно в обстановке реакции в стране после выстрела Каракозова, в условиях спада революционной борьбы, разочарований среди передовой интеллигенции.

Известность Цебриковой принесла статья о романах Ф. Шпильгагена ("Герои молодой Германии"), в которой автор активно отстаивала принципы революционно-демократической эстетики, ставила литературу в прямую связь с политикой. "Наше время - время борьбы,- было написано в статье,- оно говорит:кто не за меня, тот против меня; оно требует от писателя служения жизни"¹⁰⁴.

Статья привлекла внимание цензуры. 16 июня 1870 г. на заседании совета Главного управления по делам печати со специальным заявлением по поводу литературных работ М. К. Цебриковой выступил Ф. Толстой. "В последних номерах "Отечественных записок" появилась новая писательница г. Цебрикова,- сказал он.- Статьи ее по методу и приемам напоминают манеру покойного Писарева, который в рецензиях своих, как известно, более занимался развитием собственных своих философских воззрений, чем разбором, оценками критикуемого им произведения. Г-жа Цебрикова поступает почти так же. Так, например, в статье "Герои молодой Германий", написанной по поводу двух романов Шпильгагена, она вдается в длинное рассуждение о теории "искусства для искусства". В качестве сотрудницы обновленных "Отечественных записок" г-жа Цебрикова выступает, конечно, против теории "искусства для искусства". Она требует от писателей "слова и дела", вот почему идеалом писателя она почитает Герцена"¹⁰⁵.

Враг самодержавия, деспотизма, произвола, М. К. Цебрикова в своих публицистических работах выступила продолжателем лучших традиций "Современника"¹⁰⁶, но это и не понравилось властям.

В 1872 г. по постановлению комитета министров была уничтожена переведенная и изданная Цебриковой книга Мальвиды Мейзенбуг (друга Герцена, воспитательницы его детей) "Записки идеалистки". В письме к М. М. Стасюлевичу (ноябрь 1874 г.) Мария Константиновна жаловалась на непрекращающиеся цензурные притеснения: "Отечественные записки" второй год уже печатают мои статьи без подписи ради этой причины... 3 отделение также удостаивает меня своим вниманием"¹⁰⁷.

Советские исследователи установили прямую связь Цебриковой с революционными народниками: ее популярнейший в то время рассказ "Дедушка Егор" (1870 г.) был напечатан революционерами и использовался для пропаганды в народе. Отзывы крестьян и фабричных ("словно про нас написано") свидетельствуют о том, что рассказ доходил до их сознания¹⁰⁸. В начале 70-х годов М. К. Цебрикова ездила за границу, где познакомилась с русскими революционными эмигрантами М. Бакуниным и II. Лавровым, сблизилась (по ее словам, "близко знала") с группой "фричей" - русских студенток, составивших костяк Всероссийской социально-революционной организации¹⁰⁹. В департамент полиции неоднократно поступали донесения о связи Цебриковой с революционерами, поручения которых она выполняла. За ней установили негласный надзор.

М. К. Цебрикова главным в своей жизни считала "женское дело". В центре ее литературных интересов - положение русской женщины в обществе, борьба за ее освобождение, за высшее женское образование. Деятельная участница создания Высших женских курсов, Цебрикова много писала об их бедственном положении. К решению женского вопроса Мария Константиновна подходила с революционно-демократических позиций. В силу этого ее воспоминания "Двадцатипятилетие женского вопроса. 1861-1886 гг.", напечатанные в "Русской старине" в марте 1888 г., были вырезаны цензурой в тот момент, когда книжку уже сброшюровали. Сохранилось всего лишь несколько экземпляров журнала с воспоминаниями Цебриковой. Один из них с помощью издателя и редактора "Русской старины" М. И. Семевского оказался в распоряжении В. Л. Мануйлова, который и опубликовал воспоминания М. К. Цебриковой в 1935 г.¹¹⁰

В архиве Е. С. Некрасовой сохранилось письмо М. К. Цебриковой (1883 г.), свидетельствующее об осмыслении его автором женских проблем в традициях Н. Г. Чернышевского. Речь в письме шла об известной издательнице и жене банкира А. И. Волковой. "Барыня эта,- писала Цебрикова,- искренно хочет двинуть женский вопрос и боится тоже разом пустить весь капитал в спекуляцию... и в то же время боится, чтобы не сочли, что она скупится. Волкова, дура, по-моему, воображает, что женский вопрос есть общее связующее женщин убеждение, и дело в том, чтобы женщина училась и имела заработок. Я ей толкую, что выучится, заработок найдет, а потом что - чему служить будет, что внесет в общество"¹¹¹. В понимании Марии Константиновны образование, труд, заработок, несущие женщине экономическую независимость, еще только половина свободы...

Наибольшую известность М. К. Цебрикокой принес мужественный гражданский поступок - публикация "Письма к Александру III", написанного в конце 1889 г.,- и последовавшие за ним преследования правительства. Подробности этого дела рассказаны самой Цебриковой в ее автобиографии и письмах: "Всю свою сознательную жизнь я удерживала молодежь от красноты и конечно теряла 50 пр[оцентов], если не более, популярности. Меня гнело, что я будто заодно с гасителями. Но и теперь скажу: Россия слишком дорого платится гибелью наиболее энергической части молодежи, и сколько в этой молодежи талантов. Наконец, я почувствовала, что не могу далее тащить клячей свой воз по болоту. Видя все, что творилось, я чувствовала бы себя опозоренной, если бы дольше молчала"¹¹². Она объяснила свой поступок: "Я - не революционерка. Но я хотела, наконец, сделать что-нибудь для моего народа... Я в долгу перед моим народом, и я плачу этот долг, говоря слово в его защиту, нанося моральный удар в лицо деспотизму"¹¹³

Письмо прозвучало в годы реакции. Это был открытый протест против деспотизма и произвола, предсказание неизбежности революции: "Там, где гибнут тысячами жертвы произвола, где народ безнаказанно грабится и засекается, там жгучее чувство жалости будет всегда поднимать мстителей... придет пора, когда гонение на право мыслить и веровать по совести будет казаться страшным сном: гонение ведет к тому, что пора эта придет в зареве пожаров и дымящейся крови"¹¹⁴.

Свое письмо Цебрикова напечатала, приехав в Женеву, но в России в целях конспирации распустила слух, будто направляется в Америку^* ("Америкой надула всех"¹¹⁵), так как ей, находившейся на подозрении у властей, не хотели давать заграничный паспорт. Напечатанное письмо она привезла на родину и попыталась его распространить. Письмо в многочисленных списках ходило по рукам, как некогда "Что делать?" Чернышевского. Среди заграничных адресатов Цебриковой оказался американец Дж. Кеннан, автор известной книги "Сибирь и ссылка"