Женские истории. Просто о сложном

Наконец врач разрешил повернуть Валеру, и Таня пришла в ужас. Спины и ягодиц у мужа не осталось. Вместо кожи и мышц — чёрный студень и дыры. Под лопатку можно было просунуть теннисный мяч. Таня умоляла врача отпустить их из больницы лечиться в город. Её не слушали, но она не отступала. Валеру положили на пол скорой и доставили в городскую больницу. Врачи ужаснулись. Первым делом Таня с Валерой избавились от вшей. Таня не отходила от мужа, обрабатывая пролежни хозяйственным мылом и марганцовкой. Выходила его, спасла спину. Но перелом шейного позвонка навсегда приковал Валеру к инвалидному креслу. Левую сторону парализовало.

Они вернулись домой. Любовь, забота и преданность Татьяны помогли Валере понемногу привыкнуть к своему положению. Они не опускали рук, делали специальную гимнастику, искали врача, который возьмётся за операцию. Подошла очередь, и семья переехала в новую трёхкомнатную квартиру. Наталья с Юлей пошли в новую школу. Таня устроилась санитаркой в детскую поликлинику — Валериной пенсии не хватало. Измученная женщина не знала больше ни одной ночи, когда бы она могла проспать до утра. Утки, клизмы, обмоченные простыни. Валера сам не мог даже перевернуться. Таня была на грани. И снова тёща оказалась рядом. Помогала с детьми, готовкой, стиркой. Стиральной машины не было, а постельное бельё меняли каждый день.

Татьяна с Валерой не забывали уделять внимание Наташе и Юле. Таня сочиняла сказки для младшей дочки, а Валера играл с девчонками в карты и шахматы. На громоздком бабинном магнитофоне слушали Жванецкого, Высоцкого и блатняк. Наталья росла модницей. Юля много читала, сама находила себе кружки. В школу девочки ходили в отпаренных платьях и красивых передниках, с аккуратными косичками и не чувствовали себя хоть в чём-то ущемлёнными.

В Новосибирске сыскался врач, проводивший операции на позвоночнике. Таня отправила ему документы и снимки Валеры. Год ждала ответа, Валере ничего не говорила. Наконец их пригласили на консультацию. Таня с Валерой взяли билет на самолёт и рванули в Новосибирск.

Врач, как выяснилось, увидел снимки в первый раз и, даже не осматривая Валеру, вынес приговор: «Слишком поздно». Рухнули последние надежды. Убитые наповал, Таня и Валера покинули больницу. Поймали такси и поехали обратно в аэропорт.

Дорога домой показалась адом. Ночь в аэропорту, где никаких удобств для инвалидов. Одна кровать, и та занята больной старухой. Сидеть в кресле больше не было сил. Спастика нарастала и выбрасывала из коляски. Валеру пришлось положить рядом со старухой.

Эта поездка выбила Валеру из колеи. Он не хотел жить. Но снова любовь Татьяны, детей и чувство юмора вернули его к жизни. Год за годом жизнь налаживалась. Каждое лето Татьяна отправляла Валеру в Сестрорецк на реабилитацию. Навещала его регулярно. Валера завёл новых друзей, да и старые не забывали. Влюбчивый по натуре, он крутил интрижки, то с медсёстрами, то с пациентками. Татьяна глубоко в душе ревновала, но смотрела на это сквозь пальцы: влюбляется, значит, живой. Но иногда Татьяне надоедали затянувшиеся страдания мужа по очередной пассии, и она устраивала дома «военный переворот». Выкидывала в окно любимый магнитофон мужа или телевизор. Но всё это «по предварительному сговору» с повзрослевшими дочками и мамой. Валера тут же приходил в чувство, каялся, и всё возвращалось на круги своя.

Однажды Валера позвонил из Сестрорецка домой и попросил Таню привезти марлю и букет цветов. Заинтригованная, Татьяна купила требуемое и поехала к мужу в больницу. Валера рассказал, что на реабилитацию приехала парализованная женщина, Танина тёзка. Муж, узнав о её беде, тут же развёлся с ней. Новая пациентка санатория хотела расстаться с жизнью. Валера соорудил фату из марли, взял цветы и отправился делать ей предложение. Это была не любовь, а протянутая в беде рука помощи. Две Татьяны подружились, Валеру негласно признали санаторным мужем. Дружба продлилась целую жизнь.

Дом иногда напоминал караван-сарай. Приезжали родственники, друзья, гости из других городов. И всем находилось место и доброе слово. Валера, страдая от спастики, никогда не показывал виду. Если кто-то из друзей жаловался: тут болит, там болит, жить не хочется. Он улыбался и говорил: «Ты на меня посмотри, и всё пройдёт».

Сестра Татьяны с мужем и сыном были частыми гостями в доме. Для племянника Валера остался на всю жизнь любимым «дядькой». Вымахав с годами под два метра ростом, он часто оставался ночевать в узком и коротком кресле-кровати — разговоры затягивались до утра.

Валера умел и любил дарить. Как-то Валера записал на видеокассету любимую мелодраму Татьяниной сестры и подарил ей вместе с простынёй. «А простыня-то зачем?» — озадаченно спросила она. «Но ты ведь будешь плакать!»

Валера спуску детям не давал, был настоящей главой семьи. Девчонки росли бедовые, но отца боялись и уважали. Всегда приходили за советом к родителям. Они знали: дом — их крепость. Валера и Таня, с присущей им мудростью и чувством юмора, всегда помогали.

Но и девочки не оставляли их в трудную минуту. Юля мчалась домой из любого конца города, если отцу становилось плохо. Замуж вышла за парня из их дома и всегда была рядом с родителями.

Однажды жарким летним днём Валере внезапно стало плохо. Скорая ехала больше часа, состояние ухудшалось. Врач вбежал, когда Валера уже балансировал на грани жизни и смерти. Откачали. Пока Валера лежал в реанимации, Таня с Юлей неделю сходили с ума, ведь он не мог без специальной петли над кроватью даже повернуться.

Врач говорил, что Валера в бреду или без сознания, но реаниматологи едва ли не каждый день зачем-то проводили ему операции: удалили, давшую трещину, повторную аневризму на аорте, затем — часть кишечника. Пускать к Валере, ссылаясь на закон, отказывались. Юля изучила нужную статью и заявилась в больницу со священником. Она ужаснулась, увидев отца. Валера не мог говорить — мешали трубки во рту. Руки и ступни были как надутые резиновые перчатки. Но он был очень оживлён и пытался что-то сказать дочери. Она гладила его холодные руки, влажный лоб. Говорила, что всё будет хорошо, и она обязательно вытащит его отсюда. Добьётся отдельной палаты. Румянец на щеках отца сбил Юлю с толку. Она думала, он пошёл на поправку, а это оказалась больничная пневмония.

Юля подозвала к отцу батюшку. Он негромко задавал вопросы, Валера кивал в ответ. После причастия Юлю со священником попросили на выход. Следующим вечером Юле позвонил врач и попросил приехать. Она прошла в палату и поняла, что это начало конца. Отец лежал в горячке. Юля села рядом и взяла его за руку. Он открыл глаза и посмотрел на неё. По Юлиным щекам текли слёзы. Отец и дочь молча прощались.

Ранним утром Юля получила эсэмэску: «Ваш отец скончался сегодня в пять часов».

Валера прожил семьдесят два года, воспитал детей, видел, как растут внуки и правнук.

Ничто не посылается нам в нашей жизни случайно. Кто знает, как сложилась бы жизнь Валеры, не встреть он Татьяну и не сломай себе шею. Муками и болью искупил он свои грехи. Не сдался, не сломался и оставил о себе светлую память во многих сердцах.

__________

Моему любимому отцу посвящается.

Коммуналка

Не знаю, жили ли вы в коммуналке, а я жила до семи лет. И воспоминания у меня о ней детские, прекрасные. В свете лампы под зелёным абажуром соседка Зоя Михайловна учила меня читать и писать. Анна Макаровна работала на кондитерской фабрике и всегда вкусно пахла шоколадом. Эта соседка учила меня вязать, мы играли в карты, а ещё я всегда уходила от неё с полными карманами конфет. Других соседей помню хуже. После переезда меня тянуло на старые места, и я, школьница, взяв у мамы на проезд, приезжала на дребезжащем трамвайчике навестить соседок.

У кого-то может другие воспоминания. Но всё равно коммуналка и есть коммуналка. Как рассказывает моя мама: ругались, мирились, делились хлебом и менялись платьями, вместе смотрели первый телевизор, радовались и плакали, делились секретами на одной кухне. Справляли свадьбы, провожали в последний путь... Но что-то я заболталась.

Коммуналка

Катерина полгода как переехала из коммуналки в отдельную квартиру. Казалось бы, новый дом, пусть и на окраине города, под окном, вместо трамваев, двор с детской площадкой — живи и радуйся. Мечты сбылись: у взрослой дочери отдельная комната и у Катерины с мужем наконец-то своя. Кухонька, ванная, туалет — никакой толкучки и ругани с соседями с утра до вечера. Но Катерину тянуло в старую коммуналку с потрескавшимися потолками, с провалившимися в коридоре и кухне полами, с почерневшей от времени чугунной ванной.