Женские судьбы разведки
Шрифт:
В 1953 году Андрей Вартанян вернулся из Тегерана в Ереван, проработав на разведку в Иране 23 года. Он был настоящим патриотом и в таком же духе воспитывал своих детей. Именно под влиянием отца Геворк стал разведчиком.
Спустя многие годы Геворк Андреевич подчеркивал:
«В разведку меня привлекла не перспектива стать популярным и известным, а возможность приложить свои силы и способности на одном из жизненно важных для страны направлений. Я очень люблю свою работу, и пусть меня простят представители других профессий, но я считаю, что Разведка (именно с большой буквы) — это не только романтика, но и, прежде всего, один из самых эффективных путей защиты Отечества.
Геворк Вартанян связал свою судьбу с советской разведкой в 16 лет, когда в феврале 1940 года добровольно установил прямой контакт с тегеранской резидентурой.
Первым заданием, которое поручили Вартаняну, получившему оперативный псевдоним «Амир», было подобрать надежных ребят, своих сверстников, и организовать группу для оказания помощи старшим коллегам из резидентуры.
Следует отметить, что большая часть населения Ирана дружественно относилась к СССР, особенно прогрессивно настроенная молодежь. Поэтому «Амир» быстро справился с заданием. Ему удалось привлечь к сотрудничеству семерых друзей и единомышленников, готовых бороться с фашизмом. Они были примерно одного возраста: армяне, лезгины, ассирийцы, все выходцы из СССР. Всех членов группы «Амира» объединяла беззаветная любовь к Родине.
Никакой оперативной подготовки у ребят не было. Сотрудникам тегеранской резидентуры и самому резиденту приходилось учить их на ходу: грамотно вести наружное наблюдение, выполнять другие специальные задания. Именно Ивану Ивановичу Агаянцу «кавалеристы» были обязаны тем, что тяжелая и опасная работа в разведке в те суровые годы была окрашена для них в тона героического романтизма и приносила им глубокое удовлетворение, так как шла на пользу Отечеству.
Овладение основами разведки начиналось для молодых людей с элементарных на первый взгляд, но по сути своей эффективных приемов. На них отрабатывался профессионализм, приобретался первый боевой оперативный опыт. В военное время он приобретался достаточно быстро. Ошибиться означало поставить под удар интересы организации, да и свою собственную жизнь.
Перед группой «Амира» была поставлена задача по выявлению фашистских пособников в Тегеране и других городах. Члены группы вели визуальную разведку, наладили и успешно осуществляли наружное наблюдение, активно получали информацию втемную.
Сегодня уже можно рассказать о некоторых эпизодах самоотверженной деятельности членов группы.
…В тегеранской резидентуре НКВД не могли понять, чем занимается немецкий разведчик «Фармацевт». По агентурным сведениям, он якобы проводит регулярные встречи с высокопоставленными иранскими военными представителями, получает важную информацию, однако доказательств этому не было. Часами бродит по Тегерану, время проводит либо на базаре, либо в чайной.
Группа «Амира» начала работать по «Фармацевту» — никаких зацепок. А сведения о его активных встречах продолжали поступать. Ребята решили выяснить, чем занимается немец, когда бывает дома, особенно по утрам, еще до ухода в город. И вдруг однажды с чердака соседнего здания увидели: сидят за чаем два совершенно одинаковых человека, как две капли воды похожие друг на друга. Оказалось, что для прикрытия немцы использовали близнецов. Один брат-близнец водил наружку по городу, а второй брат — «Фармацевт» — спокойно встречался с агентурой. Ну а дальше все было делом техники, и «легкая кавалерия» быстро установила всю агентуру «Фармацевта».
«Амиру» и его товарищам приходилось выявлять не только германскую агентуру. На одной из встреч Агаянц поставил перед «Амиром» задачу срочно проверить одного иранского генерала. У резидента вызвали озабоченность следующие обстоятельства: завербованный генерал за большие
деньги передавал оперработнику, который с ним поддерживал связь, документы с грифом «совершенно секретно». Но только уж очень много передавал. И не совсем все подтверждалось. «Легкая кавалерия» выставила за генералом плотное наружное наблюдение: никаких подозрительных контактов, в том числе — с немцами. Стали наблюдать за его поведением дома. Оказалось, что генерал по вечерам на чистых бланках с грифами секретности с помощью пишущей машинки сам изготовляет документы. Канал дезинформации был перекрыт.О результативности «кавалеристов» свидетельствуют следующие данные: только за два года работы с ее помощью было выявлено около 400 человек, так или иначе связанных с германскими разведслужбами.
Одним из активных членов группы «Амира» с первых дней ее создания стал его близкий друг Оганес. Именно в доме Оганеса он впервые увидел свою будущую жену, а тогда 15-летнюю девочку, его сестру, чернобровую красавицу, чье имя Гоар переводится с армянского как «сокровище», «драгоценный камень».
Родилась Гоар 25 января 1926 года в армянском городе Ленинакане (ныне Гюмри). Ее отец Левон Пахлеванян принадлежал к известному большому и старинному роду («нахлеван» по-армянски — «борец», «победитель»). В 1931 году родители Гоар переехали в Иран, где у власти находился Реза-шах Пехлеви. Фамилия Левона Акоповича на фарси писалась так же, как и имя монарха, поэтому власти потребовали сменить ее. Вспомнив своего соседа и товарища по Лснинакану, Левон взял фамилию Кандарян. И только в 1951 году, вернувшись в Армению, семья восстановила свою родовую фамилию. Отец занимался в Тегеране мелким предпринимательством, мать, Маргарита Борисовна, вела домашнее хозяйство. С малых лет детей в семье воспитывали в духе уважения к своей родине — Армении и к Советскому Союзу.
Рассказывает Гоар Левоновна:
«Я родилась в Ленинакане, сегодня это город Гюмри. Мои родители выехали оттуда в Иран, коща мне было всего пять лет. Я, когда в Тегеран приехала, по-русски не знала ни слова. А Геворк, с которым я познакомилась, не говорил по-армянски. С ним мы общались на фарси, но вскоре выучили другие языки: он — армянский, я — русский. Жили мы в самом центре Тегерана, там, где в то время селились армяне. Перед войной в Иране была двухсотгысячная армянская колония. А мы были общительными ребятами, и знакомых у нас в армянской колонии, да и не только в ней, хватало».
Вскоре «Амир» привлек Гоар к работе в своей группе. И не ошибся. С первых же ее шагов в разведработе всем стало ясно, что Гоар не по годам отважная и стойкая. А природное чутье, прозорливость, ясный ум и дар конспиратора очень скоро стали привлекать к ней молодых бойцов для консультаций по вопросам безопасности и мерам предосторожности.
Строгий нрав Гоар и царившая в группе дисциплина не позволяли молодым разведчикам «замечать» ее красоту и тем более говорить об этом вслух. Для всех Гоар была верным боевым товарищем.
«Я к ней был неравнодушен с самого начала нашего знакомства, — признавался позже «Амир». — Меня поражали ее обостренное представление о чести, долге, ее требовательность и забота о товарищах по оружию».
«Постоянная готовность отдать жизнь за правое дело похвальна, — нередко предостерегала Гоар членов группы, — но она может превратиться в азартную игру, в которой легко забыть о цене жизни, и это самое опасное. Нельзя рисковать из-за пустяков или недостаточно продуманных шагов, безрассудного нарушения элементарных норм конспирации и безопасности. Потеря жизни — это потеря возможности защищать Родину, служить ей. Приносить себя в жертву можно только в исключительных случаях, и всегда осознанно, лишь в результате полной безысходности и как последний шаг во имя Отчизны».