Женское лицо СМЕРШа

В третий день в распахнутые двери

Вся Москва, весь мир все шли и шли.

Третий день пытались мы поверить

В смерть его. И не смогли.

Тихие оркестры отзвучали.

Стоны горя сдержаны в груди.

Эта ночь прощанья и печали

Кончилась. Бессмертье впереди.

Во время похорон подруги узнали о страшной давке в районе Трубной площади, в которой погибло много людей.

— Как нас не угораздило пойти тем маршрутом? — испуганно спросила Лида.

— Бог сберег…

26 июня 1953 года был наконец-то заарканен Никитой Хрущевым его друг, сподвижник по мокрым делам репрессий и серьезный соперник в борьбе за властный трон Лаврентий Берия, обвиненный во многих грехах реальных и мнимых. Обычно часто с ненужными «черными» игрушками выбрасывают ненужную елку. Сообщили об аресту народу только 10 июля.

Скоро были уволены из органов МГБ Лидия и Виктор Малоземовы. Министерство госбезопасности перестало существовать. Начиналась новая нелегкая жизнь в поисках работы.

* * *

Зинаида Сергеевна сочувственно отнеслась к известию о проблемах в семье Малоземовых. Она работала в управлении кадров МПС, а Вениамин Сергеевич Журавлев в то время уже был помощником министра путей сообщения Бещева Бориса Павловича. Работу им обоим нашли быстро. Виктора Павловича устроили почти что по профилю — в 1-й отдел министерства, а Лидию Сергеевну инспектором — в один из отделов управления кадров. Так одна фронтовичка позаботилась о своей фронтовой подруге и землячке.

Говорят, человек прост, если его главной заботой является желание быть тем, кем ему следует быть, то есть честным и отзывчивым. А это, значит, быть естественным.

— Ой, Зина, большое спасибо тебе и Вениамину за наше трудоустройство, — лопотала Лида, как-то возвращаясь с нею в сторону метро после работы.

— Не за что, дорогая. По-другому мы поступить не смогли. Как утверждают, грамм чуткости килограмм валидола бережет. Вас новая власть обидела ни за что, ни про что. Скажу по транспортному тебе: поддержать добрым словом человека, попавшего в беду, часто так же важно, как вовремя переключить стрелку на железнодорожном пути. Всего сантиметр отделяет катастрофу от плавного и безопасного движения по жизни.

— Еще раз спасибо, — коротко повторила Лидия.

В этих словах признательности не было скрытного желания добиться еще больших благодеяний и поспешности в расплате за оказанную услугу, потому что такая поспешность могла стать своего рода неблагодарностью.

Работалось на новом месте Лиде и Виктору с желанием. Их окружали нормальные работяги, прошедшие и войну и другие жизненные университеты. Постепенно заживала рана обиды на новых властителей Союза, выбросивших их на улицу практически без пенсии и других пособий.

Совместная работа заставила встречаться семьями, что еще больше укрепило дружбу. Зина призналась на дне рождения Лиды, что решилась все же написать книгу о войне с Японией.

— Измарала уже листов тридцать своим мерзким почерком. Иногда читаю, и сама не могу разобраться, — подтвердила конкретностью свой замах на мемуарную литературщину гостья.

— Купи машинку. Сейчас много их в магазинах — отечественных. Например, «Москва». Маленькая, удобная, и не будешь разбираться в своих каракулях, — предложила Лида. — Нет, не покупай, я тебе подарю.

— Это лишнее.

— Нет…

На тридцати трехлетие Лида действительно преподнесла подарок Зине с такими словами:

— Хочу, чтобы ты быстрее напечатала рукопись. Судя по твоим рассказам, она должна быть интересна читателю.

Зина осталась довольна подарком, но смутилась его дороговизной, что накладно было для долго не работавшей семьи.

Для Лиды Сталин, как и для бывшего командующего ее 16-й армии под Москвой Константина Константиновича Рокоссовского, он был святой.

Зина придерживалась другого мнения, Сталин — тиран, он повинен в гибели пусть не десятков миллионов граждан, как эту цифру раздували с каждым годом все больше и больше Хрущев и его приспешники, в одинаковой степени, участвовавшие в подписании смертных вердиктов, в десятках тысяч невиновных. Да, были виновные — преступники. Грабители и воры, разбойники и бандиты, предатели и прочая уголовная шушера. Их было большинство. Но даже единичная отнятая жизнь у невиновного человека — это преступление.

Все чаще и чаще с возрастом они сходились в клинче на политические темы, особенно прошлого.

Зина критиковала Сталина, Лида — Хрущева.

На день Победы Малоземовы были приглашены к Журавлевым. Это было в 1965 году. Все пришли с юбилейными медалями «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.»

Зина с Вениамином накрыли со вкусом большой стол, сервированный на шесть персон. Гостями были друзья — бывшие МИИТовцы и сослуживцы по МПС.

Уселись — тосты, здравицы, анекдоты. Потом, как уж принято у россиян, перешли на политический треп людей, мало разбирающихся в хитросплетениях кремлевского двора и внутрипартийной жизни высоких этажей. Получился, как всегда, своеобразно-типичный кухонный ликбез. Здесь тоже произошло разделение взглядов на прошлое страны, ее недавних и нынешних вождей и оценки их деятельности.

Заговорили о Сталине и его видной роли в войне, о тиранских последствиях, им задуманных террористических триллеров тридцатых и сороковых годов, о советской политике, в которой не играют, а только без перерыва тасуют карты.

— Знаете, друзья, существует закон террора: начавшись, он должен разгораться. Иначе, постепенно потухнет. Его пламя задует ветер времени и новых обстоятельств, — высказался один и гостей. — И Сталин действовал в русле этого закона.

Инженер-путеец и преподаватель Рапопорт Лев Борисович поддержала его:

— Взять хотя бы кампанию против евреев. Вспомните, что было: журнал «Крокодил» опубликовал открыто антисемитский фельетон «Пиня из Жмеренки»; «Огонек» в передовой статье «Бдительность и еще раз бдительность», перечислив еврейские имена арестованных врачей, называл их «извергами человеческого рода»; газета «Правда» печатала сообщения «об арестах шпионов в разных городах» с бесконечным рядом еврейских фамилий. Чем же сталинская власть в гонении на евреев отличалась от гитлеровской? У нас в институте стали отсеивать по нацпринадлежности. А вообще, приходят в политику с блестящим будущим, уходят с ужасным прошлым.

— Не загибайте, некорректное сравнение. В Германии Гитлер чистил страну от евреев, как этнического сора, по его разумению. У нас же репрессии к ним применялись исключительно из соображений идеологических. Что мы не встречались с наглыми сионистскими высказываниями, не было бросков грязи в адрес христианства. А церкви, а вера, а священники, кто играл первую скрипку в делах против них в двадцатых годах, — встряла Лидия Федоровна.

— Так, давайте прекратим эти никому не нужные споры, — властно заявил хозяин стола Вениамин Сергеевич. — Не будем акцентировать внимание на богочеловеке. Он был и его нет. Чего толочь воду в ступе. Моя святая святых, как говорил Антон Чехов, — это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода — свобода от силы и лжи, в чем бы последние не выражались.