Жернова времени

Проводил всё-таки вчера дивчину наш политрук, не растерялся. Мы деликатно отвернулись в противоположную сторону.

– Ты зачем здесь? Неудобно, бойцы кругом, – стесняясь, произнёс Александр.

– Что-то у меня на душе неспокойно, – потупилась девушка.

– Не переживай, я живучий.

– Об одном прошу, останься живым, – сквозь слёзы прошептала Ирина.

– Да ты что! Здесь мои родные места, сама земля помогает! – преувеличенно бодрым голосом воскликнул политрук. – А теперь иди, пора нам.

Глядя, как ладная фигурка в белом полушубке скрывается за поворотом траншеи, я подумал, что военному поколению даже любовь досталась не такая. Всё наспех, всё сквозь слёзы.

– К машине! – Команда политрука бросила нас с радистом к танку.

Серёга уже сидел на своём месте и сосредоточенно шурудил рукоятью коробки передач и рычагами фрикционов.

– Не подведёт нас коробочка? – крикнул Кретов, ставя ногу на гусеницу.

– Постараемся, командир!

– Ну, с Богом! – сам того не заметив, обратился к Всевышнему молодой коммунист.

Заскрежетали шестерёнки коробки передач, танк взревел и, судорожно дёрнувшись, покатил вдоль передовой.

– «Коробочка пять, коробочка пять»! – раздалось в наушниках.

– Есть «коробочка пять»! – закричал Кретов.

– У тебя роты под Гнилым залегли. Сильный фланговый огонь из пулемётов. Ты там что, спишь, твою мать!

– Вас понял, вас понял! – не стал вдаваться в дискуссию Саша. – Серёга, жми!

Вдавливая гусеницами рыхлый снег, мы выскочили на поле перед селом Гнилое.

– Лежат, командир! – донёсся голос механика. Он как обычно ехал с приоткрытым люком и видел обстановку лучше других.

Бывалые танкисты говорят, что пятьдесят процентов успеха в бою зависит от механика. Они правы. И в этот раз мы остались живы благодаря Серёге, потому что выскочили прямо на противотанковую батарею немцев. А уж они-то не растерялись и постарались взять нас в оборот. Вокруг танка взрывами вскинулась земля.

– Серёга, назад! – вцепился в маховики наведения орудия командир.

Танк резко встал, так, что я вновь приложился лбом. Затем каким-то невероятным образом скакнул в сторону.

– Вижу пушку! – заорал механик. – Чуть левее крайней избы.

– Понял, короткую! – сориентировался Сашка.

Я вам скажу, что стрелком наш политрук был от бога. Таких называют снайперами. Раздался выстрел, и танк сразу же подался назад. Там, где мы только что стояли, взметнулась земля от ответного выстрела немцев.

– Есть! – заорал Серёга.

Я не выдержал и выглянул в открытый люк. Немецким артиллеристам повезло меньше, они так быстро передвигаться не могли. Их пушка валялась вверх колёсами на краю воронки.

– Жорка, а ну назад! – схватил меня за штанину политрук. – Тебе что, жить надоело? – крикнул он, когда я свалился обратно в башню.

– Ух и банька! – вытер грязный пот со лба Серёга, когда мы вырвались из зоны обстрела. – Что делать будем, командир?

– Я знаю что, – довольно улыбнулся Александр, немного подумав. – Здесь неподалёку есть хутор Гнилян- ские Дворы. К нему можно незаметно подойти по балке.

– Веди, командир, – азартно воскликнул механик.

Я трясся на жёстком сиденьи и тщетно пытался разглядеть через боковой перископ хотя бы что-то. Выглядывать из люка я больше не решался. Дальнейший бой мною воспринимался через команды Кретова и возгласы экипажа.

– Не ждали, гансики! – торжествующе заорал Серёга. – Командир, вот повезло так повезло!

– Да у них тут база! – присвистнул политрук. – Механик, всех под гусеницы!

– Командир, справа разворачивают противотанковую! – это уже стрелок-радист.

– Поздно спохватились, сволочи! – закусил губу Саша. – Серёга, прибавь!

– С Новым годом, вашу мать! – завопил Серёга, и танк ощутимо подбросило на каком-то препятствии.

2 Жернова времени

33

По радостным воплям экипажа я понял, что этим препятствием оказалась не успевшая приготовиться к бою пушка.

– Командир, драпают! – раздался голос Валеры. – Раз, два, три, четыре… пятнадцать. Командир, пятнадцать грузовиков, что-то вывозят!

– Зажигательный!

Я с готовностью нащупал снаряд и отправил его в казённик.

– Короткая! – продолжал командовать Саша.

Раздался выстрел, и танк двинулся дальше.

– Откат нормальный! – крикнул я, когда ствол орудия вернулся в первоначальное положение.

– Есть, головной горит! – доложил механик.

– Встали, объехать не могут, снег глубокий! – заорал стрелок-радист, и в звуки боя вплелись раскатистые пулемётные очереди.

– Дави их!

После команды политрука машина запрыгала, словно по кочкам. Это уже потом я с интересом рассматривал раздавленную нашим танком колонну немецкой техники с боеприпасами. Когда мы допрашивали взятого в этом бою в плен немецкого ефрейтора, то узнали, что наша атака оказалась для фашистов полной неожиданностью. Поэтому нам и удалось выбить их из хутора всего лишь одним танком. Когда мы выскочили на окраину хутора, то перед нами, как на витрине, оказались немецкие укрепления. Танк вышел им во фланг.

– Осколочный! – скомандовал Кретов.

И начался расстрел немецких позиций. Первым на воздух взлетело пулемётное гнездо. Следом за ним отправилась полковая пушка, вместе со всем орудийным расчётом. Видя такое дело, в атаку поднялись стрелковые цепи. И над полем разнеслось могучее: «Ур-ра!»

Мы с командиром выбрались наверх и, сидя в люках, наблюдали за исходом боя.

– Тьфу ты чёрт! – выругался Кретов.

– Что, командир?

– Зацепило.

– Серёга, давай в санчасть! – крикнул я. – Командира ранило.

Рана у Кретова оказалась лёгкой. Санинструктор Ирочка наложила ему повязку и приказала обратиться в полевой госпиталь. В госпиталь политрук не поехал.

– Обойдусь, на мне заживает как на собаке, – сказал он. – Чего доброго, вы за это время всех фашистов расколошматите.

– Не, товарищ политрук, без вас не получится, – ухмыльнулся Серёга.

На следующий день поступил приказ сменить место дислокации. Время было такое, что, пока шло контрнаступление под Москвой, мы практически не выходили из боя. Танков было мало, танки требовались везде. Бывало такое, что сегодня мы воевали на одном участке фронта, а завтра уже за пятьдесят километров от него.