Жертва Бермудского Треугольника

– У меня жена на трибуне сидела,- покраснев, буркнул Антихонов.- Вместе с тёщей. Ну, и я... разволновался...

– Разволновался!
– передразнил тренер.- Бром надо пить! А ты, Бантиков? Из-за тебя ведь четвёртый гол пропустили! Ты почему ворон считал?

– Меня поддержка зрителей из колеи выбивает,потупился Бантиков.- Комплекс у меня сложился. Как кто с трибуны крикнет: "Бантиков, жми!" - или, не дай бог, аплодисментами подбадривать начнёт, так у меня прямо руки опускаются. Закрепощает меня доверие зрителей. Хочу его оправдать - и не могу!

– Закрепощает его!

– рассердился Антей Антипыч.Если ты такой закрепощённый, чего ж ты во втором тайме разные предметы с поля в зрителей бросал? Бутылки пустые и ещё какую-то дрянь! Ну, что молчишь?.. Я тебя спрашиваю: отчего ты бросал на трибуну пустые бутылки?

– От минеральной воды,- подавленно прошептал Бантиков.

– Но зачем, зачем ты это делал?
– не унимался Антей Антипыч.- Что ты этим хотел доказать?

– Это я от радости,- развёл руками провинившийся.Когда мы седьмой гол забили, ну, я и не выдержал. Такой вот эмоциональный всплеск допустил...

– Он не один бросал, Антей Антипыч,- вмешался капитан команды.- Мы все тут виноваты. И я в том числе.

– А уж от тебя-то я не ожидал, Пантилеев,- покачал головой тренер.- Ты тоже с радости бросал?

– Я?.. Нет, я от возмущения. Там у одного зрителя в седьмом ряду вид был очень неопрятный. Рубашка на штаны выпущена, лохматый какой-то, нечёсаный... Ну, я и не выдержал. Можно ли в таком виде на футбол ходить? Это ведь не танцплощадка всё-таки!

– Я тебя понимаю, конечно,- смягчился Антей Антипыч.- Его внешний вид оскорблял твоё достоинство. Но ты всё же впредь воздержись. Есть же и другие меры воздействия. Побеседуй с ним после матча, узнай, отчего он такой. Может, у него дома нелады или на службе. Может, ему помочь надо, а ты в него - бутылкой...

– Больше не повторится, Антей Антипыч,- взволнованно заверил капитан.- Признаю: погорячился. После первой же игры его отыщу и по душам побеседую. Постараюсь привить ему чувство прекрасного. Разрешите, я его в нашу библиотеку запишу?

– Разрешаю,- кивнул тренер.- Ну, на сегодня, кажется, всё. Можете разойтись.

Футболисты зашумели и нестройной толпой потянулись к выходу. В этот момент к столу, за которым сидел Антей Антипыч, протиснулся молодой нападающий Кондратьев.

– Подождите, ребята,- негромко, но с чувством произнёс он.- Я хочу вам кое-что сказать.

Голос его был полон такого внутреннего напряжения, что все сразу остановились.

– В чем дело, Антон?
– удивлённо спросил капитан.Говори, мы слушаем... Ну, что же ты?

– Понимаете...- замялся Кондратьев,- я не хотел говорить... Я думал, он сам... Но он скрыл от вас... от всех нас... В общем, мне совесть не позволяет умолчать...

– Да что случилось-то?
– загалдели все.- Ближе к делу!

– Давай говори, не стесняйся!

Кондратьев набрал в грудь воздуха и, побледнев, отчеканил:

– Игрок нашей команды Антильский во время последнего матча оскорбил соперника!

В комнате повисла зловещая тишина. Все обернулись к Антильскому. Тот сделался красным, как борода влюблённого петуха, и принялся застенчиво ковырять ботинком пол.

– Что... что ты ему сказал?
– тоном, не предвещающим

ничего доброго, поинтересовался капитан.

Антильский, уставясь в пол, молчал.

– Он сказал...- не выдержал Кондратьев,- он назвал соперника... назвал его бессовестным!

Все замерли в оцепенении. Кто-то тихо ахнул. Антильский сидел ни жив ни мертв.

Первым пришёл в себя капитан.

– Как ты мог...- с трудом подбирая слова, начал он.Как ты мог так ужасно, так грубо оскорбить своего же товарища, тем более из команды соперника! Как у тебя язык повернулся?!

– Так ведь он...- пробормотал виновато Антильский,он ведь снёс меня около штрафной площадки...

– Он что, не извинился перед тобой?
– строго спросил Антихонов.

– Извинился,- еле слышно прошептал Антильский.- Три раза извинился...

– Так почему же ты... почему ты позволил себе такое?

– Я сгоряча! Простите меня... Я больше никогда! Слово даю! Очень уж обидно было: я бы мог гол забить, а он меня...

– Разве гол - это главное?
– рассердился капитан.А ты подумал, какую ты ему нанёс моральную травму?!

– Да он не слышал,- слабо защищался Антильский.- Я шёпотом! И потом я к этому времени уже к своим воротам вернулся...

– Пусть он не слышал!
– перебил Бантиков.- Но где была твоя совесть? Если человек не слышит, значит, можно его оскорблять?

– Самое ужасное, что это произошло во время игры,задумчиво произнёс тренер.- Антильский поступил не по-мужски. Осквернил дух рыцарства, который должен царить на поле. Горько, очень горько сознавать, что член нашего коллектива унизил своего соперника... Что будем с ним делать?

– Предлагаю на первый раз выговор,- решительно заявил Бантиков.

– Нет,- жёстко сказал капитан,- такое нельзя прощать! Вношу предложение: дисквалифицировать Антильского на три игры.

– Может быть, на две?
– подал голос Антихонов.- Я думаю, он сам осознал...

Капитан хотел что-то возразить, но в этот миг дверь распахнулась и в комнату вбежал массажист Антигоныч.

– Слыхали?!
– с порога крикнул он.- К нам опять из того, обратного мира самолет затянуло! Вместе с пассажирами!

– Футболистов среди них нет случайно?
– взволнованно поинтересовался тренер.

– То-то и оно, что есть! Правда, только один, но зато парень что надо! Сорок четвертый размер обуви! Представляете, какой удар у него должен быть!

– Так где он?
– вскочил тренер.- Зови его скорей сюда!

– С ним уже руководство клуба беседует,- радостно потёр руки массажист.- Сам Антимоньев в аэропорт за ним ездил. Прямо в свой кабинет привёз!

– А ты откуда знаешь?

– Так Антимоньев только что по телефону звонил. Просил вас, Антей Антипыч, через час к нему зайти.

– Так чего ж ты молчишь?
– рассердился тренер и, на ходу надевая пиджак, помчался к выходу. И уже откуда-то с улицы до растерявшихся игроков донеслось: - Собрание команды считаю закрытым.

Жест, заменяющий рукопожатие