Жертва Гименея

– А у них там ничего не охраняется, что ли? – спросил Фома.

– Ну, почему же, охраняется, наверное, но только кто их считает, эти реактивы? И ведь одно дело, если эти химикаты ядовитые. Или, опять же, жутко дорогостоящие, а если они сами по себе опасности не представляют, да и большой ценности тоже…

– И зачем Максиму понадобилось отравиться? – не поняла Аллочка.

– Откуда я знаю? – нахмурилась Гутя. – Но только ты и сама говорила – он словно заранее знал! Специально и могилку тебе свою показал, и в платьице тебя нарядил, что, не так?

Все, конечно, было так, но только – чем больше становилось известно, тем больше все запутывалось.

– И еще, главное, кто-то меня по башке приложил, – задумчиво проговорила Аллочка.

– А вот это и вовсе ни к чему! – согласилась Гутя. – Ты-то тут – не пришей кобыле хвост!

В этот вечер ничего умного так и не пришло в больную голову Аллочки. Да и остальные не могли связать концы с концами в этой непонятной истории.

А утром Аллочке позвонили. Звонила девушка, перетянувшая на себя вчера внимание водителя Вадика.

– Алло, это Алла Власовна? – тоненько пропищала она в трубку. – Это вас Лялечка беспокоит.

– У меня еще нет «лялечки». Я не замужем, – не совсем поняла ее Алла Власовна и чуть было не бросила трубку.

– Ой, это вы так шутите? – хихикнула девушка. – Это меня так зовут – Ольга Аркадьевна. А мама меня зовет Лялечкой. И все знакомые тоже. Так я о чем вас хотела спросить – вы фотографии забирать будете?

– А я что, вчера фотографировалась? Или на меня напали папарацци? – изумленно вытаращилась на телефонную трубку Аллочка.

– Ой, вы опять шутите! Вы такая уморительная! Прямо Максим Галкин!

– Да уж, одно лицо. Так какие фотографии?

После долгих ужимок и усмешек девушка все же объяснила, что она убирается в квартире господина Родионова, разбирает его вещи, так ей велел Вадим. И вот на книжной полке она нашла альбомы с фотографиями. А Вадим сказал, чтобы она позвонила Алле Власовне и спросила – не надо ли ей эти альбомы привезти, чтобы сохранить память. Потому что сам Вадим уже одни альбом себе на память взял.

– А кроме альбомов, там никаких ценных вещей на память не осталось? – поинтересовалась Аллочка. – Я слышала, драгоценные камни хорошо хранятся, золото, опять же.

– Нет-нет, у Максима Михайловича такие вещи в банке хранятся, – обрадовала ее Лялечка.

– Как жалко-то, а я бы всю жизнь на груди носила какое-нибудь небольшое брильянтовое колье, и даже колечка нет?

– Не-а.

– Ну, вези альбомы, что же делать…

Девушка приехала через пятнадцать минут, и не одна.

– Возьмите, вот они, – плюхнула она на пол целую стопку фотоальбомов. – Еле дотащила. Ну, я побегу? А то меня в машине Вадик ждет.

– Конечно, беги, – задумчиво кивнула Аллочка, не понимая, что ей делать с таким приданым.

Девушка и вовсе не собиралась заморачиваться, быстренько сделала ручкой и побежала вниз по ступенькам, кокетливо цокая каблучками.

– А Вадик даже не зашел, – горько всхлипнула Аллочка.

– Ого! Да это целый клад, – неслышно подошла сзади Гутя. – Кто это тебе передал?

– Вообще, Гутенька, вот ты как скажешь – клад! Ты что, на самом деле думаешь, что здесь тебе камни-жемчуга? Фотографии старинные, и это мне что-то даст, по-твоему?

– Не знаю, как тебе, но следствию это пойдет на пользу, ты только посмотри, сколько здесь разных лиц!

– Да я уже смотрела, успела пролистнуть несколько страниц. Лиц уйма, и все чужие, незнакомые. Погоди-ка… – из толстых картонных листов на колени Аллочке выпали два одинаковых конверта. Только один погрязнее и измятый, а другой – чуточку поновее.

– Смотри-ка, неужели деньги? – не столько обрадовалась, сколько удивилась Алла Власовна. – Взятка! В конверте.

– Да ну? – недоверчиво протянула Гутя и ухватила конверт.

– Главное – «да ну», а сама стянула!

– Это фотография, – насупилась Гутя. – Женщина какая-то. А в том конверте что?

В другом была тоже фотография, и тоже женщины. И никакой подписи.

– Может быть, это его подопытные? – предположила Аллочка. – Не на одной же мне он свои эксперименты ставил.

– Тогда должна быть и твоя фотография, – решила Гутя, и сестры стали быстрее листать альбомные страницы.

И все же Аллочкиной фотографии не было, зато они нашли еще один конверт.

– Смотри-ка… Трофимова! – охнула Аллочка.

– Ты точно знаешь?

– Я же ее видела! Точно говорю – Трофимова! И прическа у нее такая же, и… шея, даже цепочки все те же. А фото-то сделано недавно, Вероника Семеновна здесь, как живехонькая.

– Аллочка, я поняла, – округлила глаза Гутя. – Это вовсе не подопытные, это пациентки клиники – погибшие!

– Да ну тебя, ты как выдумаешь, давай у Фомы спросим, он же их в лицо знает.

– Хорошо, дождемся Фомы, только они это, поверь моему слову, – напирала Гутя.

Аллочка убежала в кухню, плюхнулась на стул и взвыла:

– Уй-й-й! Гутя-я-я, и отчего это на нас сразу столько убитых навалилось? Где же мы им всем убийцу найдем? Не знали, как с Трофимовой разобраться, а уже и Родионов подоспел! И эти дамочки, опять же, вот взять бы все и бросить, а как, если там я замешана, да еще и на Фому все косятся? А я чувствую! Вот у меня внутри словно кто-то сидит и шепчет: «Не раскрыть вам этого дела, только еще бульшую беду наживете»! Представляешь? Сидит и говорит!

– Прекрати! Сидит у нее кто-то… Неужели ты не заметила, что тебе пытаются помочь?

– Заметила! – хлопнула себя по коленкам Аллочка. – Прямо там, в подъезде, с удавочкой на шее и заметила! Точно, думаю, – помочь хотят.

– Нет, тут было совсем другое, тебя устранить пытались.

– Да что ты?! Какие бяки!

– Не кривляйся, – насупилась Гутя. – Я тебе вот что скажу: и преступник, и помощник – они рядом с нами! Только мы их не видим.

– Но ощущаем. Я, по крайней мере.