Жертва разума (Жертва безумия)

– И как его опознали? – спросил Лукас.

– На теле обнаружили удостоверение личности, – сказала Шерилл. – Медицинский эксперт проверил карточку дантиста; это он.

– Ладно, – кивнул Лукас. – А кто другой парень, связанный с сексом и огнем?

– Франсис Ксавьер Питер, сейчас ему тридцать пять. За десять дней он устроил шестнадцать пожаров в Сент-Луис-Парке; никто не пострадал, кроме нескольких домов. Мы говорили с его родителями; они сказали, что он стал актером и живет на Западном побережье. В последнее время они ничего о нем не слышали, телефона у него нет. В течение двух лет он лечился у Энди Манетт. Он ей не слишком нравился. Во время двух сеансов терапии он к ней приставал.

– Актер?

– Так они сказали, – ответила Шерилл.

– Тот парень, с которым мы имеем дело, мог быть актером, – заметил Лукас. – Ему нравятся игры…

– И еще одно, – сказал Блэк. – Франсис Ксавьер Питер блондин, и у него длинные волосы.

– Господи, возможно, это наш парень… А он похож на фоторобот?

– У него круглое лицо, как у немецкого крестьянина, – сказала Шерилл.

– Иными словами, нет, он не похож на портрет.

– Не слишком, – признала Марси.

– Ну, так продолжайте поиски, – сказал Лукас.

Глава 15

– Они уже близко подобрались к тебе. – В голосе чувствовалось напряжение. – Пора двигаться дальше.

Мэйл стоял среди деталей двух разобранных систем в мини-башенных корпусах – он менял жесткие диски – и зарычал на своего невидимого собеседника.

– Говори, что ты хочешь сказать. Не двигайся дальше, а убей и избавься от них.

– Я имею в виду, что тебе пора уносить ноги, – сказал голос. – Я не считаю, что может произойти нечто похожее…

– Чепуха, – перебил Мэйл. – Ты думаешь, что манипулируешь мной. А ты просто нажимаешь на кнопки.

Он слышал тяжелое дыхание на другом конце провода – раздражение, отчаяние, предвкушение? Ему очень хотелось понять, что. Однажды он узнает, кому принадлежит голос. И тогда…

– Кроме того, нам до конца гораздо дальше, чем ты думаешь. Ты просто хочешь, чтобы я от них избавился.

– А тебе известно, что было в том послании, которое ты разрешил отправить Энди Манетт? Ее тетя мертва – уже очень давно. Ее звали Лиза Фармер, и она жила на ферме. Тебя ищут в округе Дакота, в фермерских домах, потому что именно там ты живешь – они узнали это при помощи фокуса с сотовым телефоном. У тебя мало времени.

И в трубке раздались короткие гудки.

Мэйл посмотрел на телефонную трубку, положил ее на рычаг и принялся насвистывать, расхаживая по гостиной и переступая через детали компьютера, мелодию из далеких дней в тюремной больнице, когда в камеры провели Общественное радио Миннесоты. Моцарт: его передавали раз сто. Но у Мэйла не было времени для Моцарта. Ему требовалась ритмичная музыка, чтобы барабанные палочки выбивали пульсацию крови; он хотел слышать барабаны, тамбурины и маракасы. И литавры. Ему не нужна была бренчащая музыка.

Но он насвистывал мелодию Моцарта, которую можно играть двумя пальцами, потому что ему не хотелось думать о том, что Энди Манетт его обманула – в его планы не входило убивать ее сейчас.

Неужели она действительно его обманула? Сердце подсказывало ему, что это так. И его охватил гнев. Потому что он ей доверял. Он дал ей шанс, а она его предала. Так всегда случалось. Ему следовало предвидеть, что она попытается обвести его вокруг пальца. Мэйл прижал руки к вискам, чувствуя, как в них пульсирует кровь, зная, что скоро придет боль. Господи, вот история его жизни: стоит ему попробовать что-то сделать, как кто-нибудь все портит.

Мэйл сделал несколько кругов по гостиной и кухне, распахнул дверь холодильника, зачем-то заглянул внутрь и с силой захлопнул дверцу. Свист ушел куда-то в глубины горла, он уже почти хрипел, но мелодия оставалась прежней. Потом Джон решительно вышел через заднюю дверь и быстро зашагал по лужайке к лугу и старому дому.

Мэйл перепрыгнул через упавшую ограду, миновал древний дисковый культиватор, заросший травой и астрами; по склону холма он уже бежал, сжав кулаки, а его глаза превратились в холодные льдинки.

Энди казалось, что она успешно воздействует на Мэйла: он не стал мягким, но она чувствовала, что у них формируются новые отношения. Если она и не обладала властью, то могла как-то на него влиять.

И они с Грейс продолжали пытаться вытащить гвоздь. Он все еще не двигался, но они сумели обнажить целый дюйм. «Еще несколько часов, и он наш», – подумала Энди.

А потом пришел Мэйл.

Они услышали, как он бежит по полу над ними, затем раздались тяжелые шаги по лестнице. Энди с Грейс переглянулись. Что-то случилось, и Грейс, сидевшая перед монитором игровой приставки, начала нервно раскачиваться.

Дверь распахнулась, и они увидели лицо Мэйла, которое превратилось в маску с застывшими холодными глазами. Волосы стояли дымом, как у испуганного кота.

– Выходи, – злобно бросил он.

Грейс слышала, как он избивает мать. Слышала даже из-за стальной двери. Она лежала на полу и колотила по нему кулаками.

– Мама, мама, мамочка… – повторяла она.

Потом Грейс вернулась на матрас и закрыла уши руками, она больше не могла этого выносить. А еще через несколько минут заплакала и прижала руки ко рту, чувствуя себя предательницей. Нет, она не будет плакать – она не хотела, чтобы Мэйл пришел за ней.

Через час Мэйл привел Энди. Прежде, когда она возвращалась, Энди была одета. На этот раз она была обнаженной – как и Мэйл.

Грейс прижалась к стене, когда он встал в дверном проеме, глядя на нее, и его молчаливая враждебная фигура напугала девочку больше, чем что-либо другое. Наконец она склонила голову к коленям, закрыла глаза и начала напевать для себя, чтобы закрыться от окружающего мира. Мэйл несколько мгновений слушал ее, по его лицу промелькнула горькая улыбка, и он с лязгом захлопнул дверь.

Энди не шевелилась.

Грейс боялась открыть глаза – боялась, что Мэйл окажется внутри, в одном помещении с ней. Но через несколько секунд полной тишины осторожно посмотрела на дверь. Он ушел.

– Мама? Мамочка? – прошептала Грейс.

Энди застонала, повернулась, чтобы посмотреть на дочь, и изо рта у нее потекла кровь.

Глава 16

Лукас положил досье и снял трубку.

– Лукас Дэвенпорт.

– Я играю в разные игры, – осторожно заговорила женщина, в голосе которой звучали вопросительные интонации. – Мне сказали, что я должна с вами поговорить?