Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…

Он сидел, не двигаясь и не глядя на нее.

— Да? — снова проговорил он. На сей раз он даже не пытался скрыть, до какой степени был испуган.

— О, Дик, — торопливо начала Ева. — Эта дверь была заперта. Она была заперта на задвижку со стороны спальни.

Вот так лучше. Теперь все сказано. И она сразу почувствовала огромное облегчение. «Пусть он еще больше испугается, — подумала Ева со злорадством. — Если он уже был сильно перепуган, то теперь он буквально онемеет от страха».

И он онемел. Доктор Скотт слегка приподнялся с кресла, чуть не столкнув Еву на пол. Затем снова опустился, обратив на Еву бессмысленный взгляд.

— Ева! Какая дверь?

— Дверь из спальни Карен в мансарду. Когда я вошла в спальню, дверь была заперта на задвижку. Заперта со стороны спальни.

Ева с любопытством смотрела на него, удивляясь, почему она совсем не волнуется. Сейчас она испытывала только чувство сострадания. У него был такой несчастный вид. Дважды он пошевелил губами, пытаясь начать разговор.

— Но, Ева, — наконец произнес он чужим голосом. — Как же мог кто-то… Значит, в спальню никто не мог пройти через мансарду.

— Да.

— И окна в спальне…

— …загорожены железными решетками. — Ева говорила таким тоном, будто речь шла о примерке новой шляпки.

— И единственный выход из спальни — через гостиную, где ты сидела.

Он оживился.

— Ева, кто-то прошел мимо тебя, и ты… но ты не сказала об этом полиции.

— Нет, милый, — возразила она. — Никто не проходил. Даже мышка не прошмыгнула.

— Но, боже мой!

— В этой части показаний я не лгала, — сказала она.

Он снова беззвучно пошевелил губами, потом посадил ее прямо на пол и стал буквально бегать по комнате, как человек, опаздывающий на поезд.

— Но, Ева, ты сама не понимаешь, что говоришь. Это значит, что никто… никто, кроме тебя, не мог…

— Это значит, — спокойно закончила Ева, — что никто, кроме меня, не мог убить Карен. Скажи это. Не бойся сказать это, милый. Я хочу, чтобы ты это сказал, Я хочу послушать, какты это скажешь.

Тогда он остановился и посмотрел на нее. Она тоже глядела на него. В комнате наступила тишина, лишь из гостиной доносилось ворчание доктора Макклура.

Наконец доктор Скотт не выдержал, взгляд его дрогнул. Он сунул руки в карманы и с силой наподдал ногой коврик.

— Будь все проклято! — взорвался он. — Это невозможно!

— Что невозможно?

— Вся ситуация.

— Какая ситуация — убийства… или наша?

Он в отчаянии взъерошил волосы.

— Слушай, Ева, мне нужно подумать. Ты должна дать мне время подумать. Ты меня буквально огорошила этими словами.

Ева плотнее запахнула купальный халат.

— Посмотри на меня, Дик. Ты веришь, что я убила Карен?

— Боже правый, нет! — воскликнул он. — Но откуда мне знать? Комната… только один выход… никто не проходил мимо… что здесь можно подумать? Посуди сама, Ева. Дай мне время.

Его слова были до того противоречивы, в них было столько сомнения и боли, что Ева почувствовала, будто ей вонзили нож в грудь. Внутри что-то оборвалось. У нее даже появились позывы к рвоте. Но она еще не закончила. Нужно сказать еще одну вещь. Задать еще один вопрос. Тогда — думала она — все будет ясно.

Ева овладела собой.

— В понедельник ты просил меня немедленно выйти за тебя замуж. Я тогда просила тебя подождать, Дик. И все это из-за задвижки на двери. Мне нужно было время, потому что… я не могла тогда сказать тебе об этом. А не сказав, не могла выйти за тебя замуж. Ты понимаешь? А теперь я сказала.

Ева замолчала, так как почувствовала, что теперь уже не было необходимости в словах. Они уже не дети и понимают все без лишних слов.

Он облизнул пересохшие губы.

— Жениться? Ты хочешь сказать, сейчас?

— Завтра, — спокойно произнесла Ева. — Как только ты получишь лицензию. В ратуше… Где угодно.

Она не узнавала своего голоса. Может быть, он изменился, потому что ее сердце окаменело и охлаждало всю кровь, проходящую через него? Она уже знала ответ на свой вопрос. Он может ничего не говорить. В понедельник он хотел жениться немедленно, сегодня, в среду, он будет просить отсрочки.

Но Ева не ожидала того, что последовало. Он схватил ее за руки.

— Ева! — В его голосе слышались новые нотки. — Я сейчас думал об этом. Кто отпер эту дверь в понедельник до прихода полиции, ты или этот парень, Ринг?

— Это не имеет никакого значения, — ответила Ева. — А сделал это мистер Ринг. Он это придумал и спас меня.

— Кто еще знает об этом?

— Папа. Мистер Квин… младший.

— Все, кроме меня, — горько усмехнулся он. — И ты хочешь, чтобы я… — Он сердито посмотрел на нее. — А что будет, если инспектор Квин узнает об этом?

— О, Дик, — прошептала Ева. — Я не знаю.

— И какую цель преследует Ринг? Почему он сделал подобную вещь для девушки, которую увидел первый раз в жизни?

В глазах доктора вспыхнул огонек.

— Или, может быть, ты знала его раньше? Знала?

Глупо. Это было так несерьезно и глупо.

— Нет, Дик. Он просто был очень добр ко мне, по-своему.

— Ах, по-своему? — фыркнул доктор Скотт. — Я знаю, почему он был так добр к тебе. Этот истсайдский подонок. Я справлялся о нем. Закадычный друг всех гангстеров в этом городе. Я знаю, чего онхочет. Знаю этих типов.

— Дик, таких грязных и несправедливых слов я от тебя еще не слышала ни по какому поводу.

— Ах, ты еще его защищаешь? Я просто хотел знать, в какую грязь может попасть моя будущая жена. Вот и все.

— Ты не смеешь так со мной разговаривать.

— Запутана в подозрительном убийстве…

Ева бросилась на кровать и спрятала лицо в вышитом покрывале.

— Уходи, — всхлипывала она. — Я больше не хочу тебя видеть. Ты думаешь, я убила ее? Ты подозреваешь меня во всяких грязных отношениях с этим… с этим Рингом. Уходи.