Жертвоприношение любви
Шрифт:
Она отворачивается от меня.
— Пожалуйста, верни мне моего сына.
Она не смотрит на меня, просто полностью игнорирует мои просьбы, пока не приходит медсестра и не уводит ее. Медсестра быстро бросает мимолетный взгляд на мое заплаканное лицо, выражая любопытство, пока удерживает дверь открытой для меня. Я выхожу с ней и смотрю в след Виктории, идущей с медсестрой по коридору, проходя через закрывающуюся дверь. Виктория ни разу не обернулась, чтобы взглянуть на меня.
Переполненная чувством неверия, словно это все чрезвычайно неправильно, но все же это все случилось, я разворачиваюсь и
Я же репетировала то, что собиралась сказать. Но сказала все совершенно неправильные вещи. Почему я даже не подумала там хоть о малейшем шансе, пробудить в ней чувство жалости? Я стою на вершине каменной лестнице, и вижу Брайана, облокотившегося на капот машины, внимательно смотрящего на меня. В какую-то минуту голова плывет и подкашиваются ноги. Я пытаюсь ухватиться за перила, но они оказываются очень далеко, поэтому сажусь на ступеньки. Вовремя. Голова становится легкой, как перышко. Брайан бежит ко мне.
— Вы в порядке?
— Это не может быть на самом деле, — шепчу я.
Я вижу в его глазах промелькнуло сострадание, и наблюдаю за его борьбой, когда он пытается найти правильные слова, чтобы видно подбодрить меня.
— Позвольте мне помочь вам сеть в машину, миссис Баррингтон?
Я качаю головой.
— Ты можешь соединить меня с моим мужем по телефону?
Он достает свой мобильный из кармана и набирает Блейка.
— Ваша жена хочет с вами поговорить, — говорит он спокойно, передавая мне трубку.
— Блейк, — говорю я, и все слова, которые я подготовила, чтобы ему сказать, пропадают, потому что я начинаю безудержно рыдать. Аккуратно Брайан вынимает телефон у меня из рук и говорит Блейку:
— Она просто... расстроена.
Через свои громкие рыдания я слышу, что Блэйк видно интересуется где мы были, потому что Брайан отвечает:
— В клинике. Миссис Баррингтон встречалась с Викторией и вернула ей деньги, — он внимательно слушает, что говорит Блейк. — Конечно, я отвезу ее домой прямо сейчас.
Он помогает мне сесть в машину. По пути мы проезжаем Кенсингтон и ту церковь, куда я ходила и где почувствовала присутствие своей матери. И хотя сейчас не время для службы, но дверь в церковь открыта. И мне кажется, что она открыта специально для меня.
— Останови машину, — быстро кричу я.
Брайан бросает на меня взгляд, но он не может сразу же остановить машину на проезжей части.
— Мне нужно зайти в ту церковь, — с отчаяньем говорю я.
— Хорошо, — соглашается он, и делает еще один круг, как только я пытаюсь выбраться, он говорит: — Я иду с вами.
Мы входим в церковь вместе, и он задерживается у входа.
Внутри находится женщина, одетая во все черное, она глубоко молится, и даже не поднимает голову, когда я вхожу. Я иду вперед и сажусь на скамью. Склонив голову, я встаю на колени и молюсь. ОН должен услышать мою молитву.
— О Господи, — шепчу я страстно. — Помоги мне, пожалуйста. Помоги мне. Верни моего ребенка обратно ко мне. Мы заключили сделку — ты должен был позаботиться о нем, а я должна была сделать все, чтобы помочь многим детям в мире. Я сдержала свое слово, и уже начала свою благотворительность, — но маленький голосок в моей голове говорит: Да, ты сделала маленькие первые шажки младенца, но ты в действительности не проявила себя еще в ней, не правда ли?
Брайан подходит ко мне.
— Мы должны идти.
Я встаю и следую за ним. И вдруг происходит странная вещь. Должно быть, на улице выглянуло солнце сквозь облака, и солнечный свет внезапно осветил витраж и отобразил на полу перед нами рисунок витража во всем своем многоцветье — образ Мадонны с младенцем. Я останавливаюсь и смотрю на эту красоту у нас под ногами.
Я поднимаю глаза на Брайана, мое лицо излучает восторг, как будто я только что увидела настоящее чудо. Мне действительно кажется, что это знак для меня.
— Ты думаешь, это что-то значит?
Брайан отвечает осторожно.
— Может быть.
— Это изображение Мадонны с младенцем.
Он кивает.
— Да, возможно.
18.
Блейк Лоу Баррингтон
Через двадцать минут после того, как Брайан сообщил мне, что доставил Лану домой, я вхожу в парадную дверь. Я чувствую себя натянутой, как струна, потому что в любой момент ситуация может выйти из-под контроля. Я останавливаюсь у входа в гостиную и смотрю на нее. Она сидит, сгорбившись и уставившись на пятно на полу, и кажется такой маленькой и побежденной. У меня сердце кровью обливается видеть ее такой. Словно почувствовав мое присутствие, она внезапно поднимает на меня глаза, затуманенные слезами. Я направляюсь через всю комнату и заключаю ее в крепкие объятия.
— Никогда не ставь себя под угрозу, — шепчу я, проводя пальцем по щеке.
— Я не была в опасности, — говорит она гробовым голосом.
— Ты не знаешь, на что она способна.
Тут же ее тело становится таким напряженным. Черт, зря я это сказал.
— На что она способна? — спрашивает она хрипло со страхом.
— Она не навредит Сорабу. Он — ее разменная монета.
Ее тело немного расслабляется от облегчения. Она разваливается у меня на глазах на части, а я ничего не могу с этим поделать.
— Почему ты не сказала мне, что собираешься пойти к ней?
— Потому что ты бы сказал «нет».
— Черт, да я бы не пустил тебя.
— Прости. Я облажалась.
— Не извиняйся. Ты не облажалась. Теперь расскажи мне все, что она говорила или делала. Это может быть очень важно.
Мы сидим рядом друг с другом, и она мне все рассказывает спокойно и четко, пока я внимательно слушаю. Когда она заканчивает свой рассказ, я нахожусь в такой ярости, что готов убить эту безумную суку. Я стараюсь изо всех сил не показывать свою ярость.
Она вглядывается в мое лицо.
— Ты был прав — я не должна была идти туда. Или, по крайней мере, у меня должен был быть план. Я боюсь, что все, что я сказала было неправильным и только еще больше разожгло ее ненависть.
Я полностью согласен с ней. Лучше бы было, если бы она не ходила, но я стараюсь подбодрить ее:
— Это не имеет значения. Ничего из того, что ты сказала или сделала не изменило бы результат ни на дюйм. У нее есть план. Унизить и оскорбить тебя это только один маленький аспект.