Жертвоприношения наших дней

Есть желание – есть брак.

Если же желание сохранять брак хотя бы у одной из сторон исчезает, семья разрушается и наступает развод. И тут тоже, как и при заключении брака, не требовалось никакого судебного процесса или расторжения в храме, не надо было обращаться ни в какие инстанции.

Достаточно было устного или письменного заявления, причем причина расторжения брака значения не имела, хотя достаточно часто таковой объявлялось бесплодие, несходство характеров, тяжелый характер супруга или супруги, подозрения в измене. Принцип полной свободы в этой сфере наиболее кратко и ясно сформулирован в конституции императора Александра Севера от 223 г.: Libera matrimonia esse antiquitus placuit – с давних времен супружество признается свободным союзом.

Первый известный нам развод (о нем сохранились письменные упоминания в хрониках) состоялся в Риме в 231 г. до н. э. Конечно, первым вообще он наверняка не был. Затем, особенно в период заката республики и в первые десятилетия существования империи, мы часто слышим о расторжении брака.

Следует однако иметь в виду, что имеющиеся в нашем распоряжении источники информации об этом историческом периоде касаются в основном верхушки общества – людей, связанных с большой политикой и имевших огромные состояния.

С другой стороны, многое свидетельствует о том, что, несмотря на подобную легкость разводов, они вовсе не приветствовались, и отношение к ним было скорее отрицательное, поэтому среди представителей низших слоев расторжение брака случалось нечасто. Возможно, именно тот факт, что любая из сторон могла так легко разорвать брачные узы в связи с тем, что любовь угасла, заставлял супругов заботиться о том, чтобы этого не случилось.

Кто знает, не был ли это самый верный способ поддержания прочности брака – куда более результативный, чем все юридические и религиозные запреты. Нам, воспитанным в убеждении, что брак – это союз, разорвать который невозможно, а если уж доходит до разрыва, то только в самом крайнем случае, по причинам совершенно исключительным, которые должны быть исследованы и доказаны в процессе крайне неприятного судебного разбирательства, подход римлян к этим вопросам может показаться весьма странным.

Но как были бы удивлены римляне тому, что можно заставить кого-то жить с человеком, который его не устраивает и с которым он жить просто не хочет! Ведь подобное принуждение – насилие над естественным правом, над самой его сутью. Точно так же, как невозможно заставить кого-то продолжать любить, когда любовь ушла. Ведь страсть посылают нам боги, и они же могут забрать ее обратно, а потому посторонним до этого не должно быть никакого дела.

Конечно, тут сразу же возникает вопрос: а что тогда делать с детьми и с имуществом? С детьми все было совершенно ясно – в соответствии с законом и традициями дети всегда оставались под опекой отца, и он нес за них ответственность. Имущественные же проблемы регулировались соответствующими договорами уже при заключении брака.

Годом основания Рима принято считать 753 год до Рождества Христова.

Первый развод отмечен в 231 году до н. э. Получается более 500 лет без расторжений брака. Понятно, не всё и не всегда в римских семьях было замечательно, и тем не менее.

И принцип «есть желание – есть брак» неизменен до сего дня.

Сейчас у нас есть и Конституция, и целый Семейный Кодекс, и ЗАГС, и свидетельства о регистрации брака, и много чего ещё – но если люди не хотят больше быть вместе – никакой закон и никакие документы их не удержат. Желание или нежелание первичны.

Закон вторичен и просто оформляет свершившийся факт.

ОЛИМПИЙСКАЯ МУЖИКОБАБА

На летних Олимпийских играх в Токио новозеландец Лорел Хаббард остался последним в тяжелой атлетике. Последним среди женщин.

Печаль.

Потому что Лорел на самом деле Гэвин.

Мужчина то есть.

Все эти привычные для западного слуха толерантные словеса: «трансгендер», «смена пола», «гендерная самоидентификация», «трансгендерная женщина» не должны нас смущать.

Глупость, миллион раз повторённая, глупостью и останется.

Здравый смысл и учебник биологии говорят нам о мужском поле и женском поле. Человек рождается мужчиной или женщиной и остаётся таким до конца жизни. Как над собственным телом ни издевайся (что-то отрезая или наращивая), какие гормоны ни пей, какие официальные документы ни получай – всё это детский лепет.

«Смена пола» это оксюморон – нелепица, логическое противоречие, хохма. Как «сухая вода» или «холодный огонь». «Смена документов», так будет правильней, потому что поменять пол невозможно по определению.

Человек ведь не конструктор, собираемый и разбираемый под настроение владельца: сегодня что-то пришил – мальчик, завтра что-то отрезал – девочка. Можно имитировать лишь малую часть вторичных половых признаков, не более того, только имитация сути не меняет. И мужчина, считающий себя носорогом, кошкой или женщиной – останется мужчиной с психическим расстройством личности.

Смотреть на этот около-спортивный цирк без отвращения сложно.

И ладно бы всё закончилось одной мужикобабой Гэвином.

Вопрос в том, что большинство организаций, в названии которых звучит «мировой» или «международный» – на самом деле западные организации – работающие в европейских или американских реалиях. Например, штаб-квартира ООН находится в Нью-Йорке, и против Америки там никто слова не скажет. Хоть по десять раз на дню вторгайся в другие страны без одобрения Совета безопасности ООН.

Штаб-квартира Международного олимпийского комитета расположена в Лозанне (Швейцария). И для Запада характерно прецедентное право, его называют ещё англосаксонским или судейским. Для нас привычно право континентальное, когда судят по закону. У них же над законами главенствуют прецеденты.

Например, какой-нибудь мистер Джексон сорок лет назад выиграл суд, после того как его толкнули тележкой в супермаркете. Этот прецедент становится источником права, начинает работать, становится привычной нормой.

Другой мистер Джонсон тридцать лет назад подмигнул секретарше, был признан виновным в домогательствах, произошёл прецедент. И в суды выстраиваются очереди из пострадатых граждан и гражданок, готовых всё понять и простить за миллиончик-другой.

Формула проста: глупость или сумасшествие, подтвержденные прецедентом, превращаются в сумасшествие узаконенное.

Потому однажды допустив участие в Олимпиаде мужика под женским именем или женщину под мужским – их будут допускать и в дальнейшем. Гэвин это просто первая ласточка.

Сумасшедшая ласточка.

ЛЕЗТЬ ИЛИ НЕ ЛЕЗТЬ?

Решение проблемы начинается с её осмысления.

С называния вещей своими именами.

Идеи вообще не стоит рассматривать как нечто отвлеченное, не касающееся всего общества и каждого из нас. Эти невидимые вещи очень быстро становятся видимыми.