Жертвы обстоятельств

— Не хочу… да это и невозможно! — Меламори вздохнула, улыбнулась и нежно закрыла мой рот ледяной ладошкой… — Я же говорю: хватит об этом, ладно?

Мы молча пошли дальше. Улица Старых Монеток была уже совсем близко. Еще несколько минут, и мы вошли в мою темную гостиную. Раздалось требовательное мяуканье Эллы и Армстронга: ночь там или день, с дамой ты или без, а раз уж пришел — давай еду! Так что мне пришлось на минутку отвлечься. Меламори с изумлением разглядывала моих котят.

— Так вот они какие, будущие родители Королевских кошек! Где ты их взял, Макс?

— Как где? Их прислали из поместья Мелифаро, разве ты не знала?

— А почему тогда весь Двор убежден, что это неизвестная порода?

— А Магистры его знают… Просто я их расчесал! Кажется, до меня это никому в голову не приходило… Меламори, ты уверена, что все в порядке? Что бы ты там ни думала, но больше всего на свете я ненавижу принуждение.

— Я же сказала тебе: от нас теперь ничего не зависит, Макс. Все уже случилось. Единственное, что мы можем сделать — это потерять еще кучу времени…

— Ладно, — улыбнулся я, — не буду я тобой спорить… пока. — И сгреб в охапку это чудо природы. — Я тоже не собираюсь терять время!

— Только постарайся не выпустить своего арестованного! Чего я точно не собираюсь делать этой ночью, так это гоняться за ним по всему дому. — Меламори улыбнулась насмешливо и печально. Я представил себе, как будет выглядеть наша погоня и рассмеялся так, что мы оба чуть не полетели с лестницы. Меламори еще немного поулыбалась, потом напрягла свое воображение и тоже захихикала. Наверное, мы вели себя не слишком романтично, но это было именно то, что надо! Смех — отличная приправа к страсти, куда лучшая, чем томная серьезность, с каковой набрасываются друг на друга герои мелодрам, которые я ненавижу…

Единственное, что порядком отравляло мне жизнь, это дурацкие разговоры насчет «последнего раза», которые не вовремя начала и так же не вовремя оборвала Меламори по дороге домой. Считается, что предопределенность разлуки обостряет наслаждение… Не знаю, не знаю! Думаю, что эта ночь показалась бы мне по-настоящему прекрасной, если бы не мысли о том, что скоро придет утро, и мне придется вести безнадежную войну с предрассудками своего наконец-то обретенного сокровища… Эти размышления не способствовали моим попыткам почувствовать себя счастливым.

— Как странно, — тихо сказала Меламори, — я так тебя боялась, Макс. А оказалось, что с тобой спокойно. Так спокойно… Глупо все получилось!

— Что получилось глупо? — улыбнулся я. — Надеюсь, не то, что я только что делал?

— Ну уж!.. — рассмеялась Меламори. — В общем-то на этот счет трудно что-то сказать… Занятие само по себе не слишком интеллектуальное! — Теперь мы смеялись вместе. А потом Меламори разревелась, что, по моим представлениям, было делом невозможным. Я так растерялся, что целую минуту изобретал способ ее успокоить. Тоже мне, «мыслитель»…

Солнце, появления которого я с ужасом ожидал всю ночь, все-таки вскарабкалось на небо в положенное время. Меламори дремала на моей пришитой подушке, чему-то улыбаясь во сне. К этому моменту мне стало совершенно ясно, что нужно делать. План действий, простенький, но сердитый, был ясен, как утреннее небо. Я просто никуда ее не отпущу! Пусть себе спит, а когда проснется, я буду сидеть рядом. Я сгребу ее в охапку, и она будет визжать, выдираться и нести всякую чушь насчет своих дурацких традиций… А я буду молча слушать весь этот бред и ждать столько, сколько понадобится, чтобы она умолкла хоть на миг, и тогда я скажу ей: «Милая, пока ты спала, я договорился с судьбой. Она не будет возражать, если мы еще немного побудем вместе!» А если у леди Меламори все еще останутся возражения, ее просто никто не станет слушать!

Мне наконец-то стало полегче, даже спать захотелось, но вот об этом лучше было и не мечтать. Так что я сделал хороший глоток бальзама Кахара.

Сон отступил, бормоча извинения. Оставалась только одна проблема физиологического свойства: мне давно хотелось в туалет. Покидать «наблюдательный пост» я не решался, но, с другой стороны, воспитание не позволяло мне справить нужду прямо в собственной спальне…

Через полчаса я понял, что некоторые вещи просто невозможно терпеть до бесконечности и внимательно посмотрел на Меламори. Она спала, в этом не было никаких сомнений. Так что я на цыпочках вышел из комнаты и пулей полетел вниз. Не так уж много времени заняло это «освобождение от земных горестей», но когда я поднимался в гостиную, мое сердце сжалось от боли и сказало мне:

«Вот и все, парень!» Я тяжело опустился на ступеньку и услышал хлопок входной двери и фырканье собственного амобилера. Моя бедная голова отказывалась хоть как-то заниматься случившимся. Я просто понял, что все кончено. Вот теперь действительно все! Тупая боль в груди была единственным, что я чувствовал, но ее хватало с избытком, чтобы не быть слишком счастливым человеком. Я хотел послать зов Меламори, но знал, что это не нужно. Ничего не нужно. Судьба, с которой я якобы «договорился», лихо крутанула перед моим носом своей жирной задницей… Поэтому кое-как справившись со скулящим сердцем, я вернулся в ванную, умылся, оделся и пошел на службу. В конце концов, у меня в кулаке до сих пор сидел арестованный бородач…

Разумеется, моего амобилера не было перед дверью. «Еще и тачку угнала, сумасшедшая!» — без тени юмора подумал я. И пошел в Дом у Моста пешком.

Каждый камень на мостовой дурным голосом орал о моей потере. «Несколько часов назад вы проходили здесь вместе, парень!» — ехидно сообщали невысокие старинные особняки улицы Старых Монеток. Мне было совсем худо. И тогда я совершил единственный поступок, который сулил хоть какой-то выход: послал зов сэру Джуффину Халли: «Я иду к вам, Джуффин. И несу подарок. Расскажите пока, как идут дела, ладно?»

«Тебя чуть не прикончили сегодня ночью, так ведь?» — тактично осведомился мой шеф.

«Ага! Сегодня ночью… а потом еще раз, сегодня утром… в некотором смысле. Четверти часа еще не прошло… Но это не имеет никакого значения.

Поговорите со мной, Джуффин. Просто расскажите, как идет это дело с поясами, ладно?» — безмолвная речь, как всегда, требовала от меня такой полной концентрации, что, пользуясь ею, я уже не мог думать ни о чем другом. И это было прекрасно!

«Конечно, когда это я отказывался сэкономить время? — Сэр Джуффин не только видел меня насквозь, но и обладал редкостным чувством такта (если очень хотел). — Слушай меня внимательно, не отвлекайся. Во-первых, Мелифаро еще вчера выяснил личность убитого. Молодого человека зовут Апатти Хлен… ах да, тебе же это ничего не говорит… Это была громкая история, Макс. Дело случилось года два назад. В дом семейства Мони Махов, да-да, Макс, сэр Икаса Мони Мах — внучатый племянник самого Магистра Нуфлина… К сэру Икасе приехал сын давних друзей его жены. Сами Хлены еще в Смутные Времена переехали в свое поместье в Уриуланде, ну а молодого Апатти отправили в столицу, когда пришло время решать, что делать с его бестолковой жизнью.

Мальчик пожил с полгода в доме Мони Махов, чему-то он там учился, я полагаю… а потом исчез, прихватив с собой Белый Семилистник. Незадолго до происшествия Апатти купил на портовом рынке нарядный сверкающий пояс, сэр Икаса запомнил эту вещицу… Хороший день, сэр Макс!» — Оказывается, я уже переступил порог нашего кабинета.

— Хороший день, сэр Джуффин! Так я не понял: что он там спер у Магистрова племянничка? — Я старался говорить очень бодро. Мой шеф с грустным недоверием покачал головой и сунул мне в руки кружку с камрой.