Жертвы полярной ночи

Игорь поднял взгляд на Кирилла, продолжая прижимать телефон к уху. В глазах Омелина была даже не злость, а просто усталость. Смирнов, выражая сочувствие, покачал головой. Общение с коммунальными службами никому не давалось легко.

– Дом 1 по улице Дмитрова вы обслуживаете? Вы… Чудесно. Камеры у подъездов кто устанавливал?.. Меня такой ответ не устраивает… Кто знает?.. Хорошо, где вы находитесь?.. Дом 5, третий подъезд, первый этаж, – проговорил Игорь, со значением глядя на Кирилла, тот кивнул, показывая, что запомнил адрес.

– Так, я сейчас приду, – продолжал разговор опер, – мы будем вместе ждать вашего начальника… Значит, с больничного будем ждать… Можете уже прямо сейчас вызывать. Я через пять минут приду…

Если бы у него в руках была трубка старого телефона, Игорь бы с чувством положил ее на рычаг.

– Ух, – выдохнул он, – бабка – цербер, с такой враг не пройдет. – Он даже улыбался, в голосе пропало раздражение. – Пойдем, хочу с ней лично познакомиться; она, видимо, до пенсии в разведке служила.

– Поехали, – согласился Кирилл.

…Жилищно-эксплуатационный участок № 2 размещался в одной из квартир дома номер 5 по улице Дмитрова, в такой же пятиэтажке, как та, где жила пропавшая девушка. Внутри их ждала бабушка, внешне абсолютно противоположная сложившемуся у оперов образу вредной старушенции.

Маленькая, с аккуратно подстриженными седыми волосами, в не новой, но опрятной кофте и с накинутым на плечи платком, она сидела за старым, с советских времен, столом с настольной лампой и дисковым телефоном. На столе лежали квитанции об оплате услуг ЖКХ и вязанье. Звали бабушку Евдокией Константиновной.

– Я Маргариту Петровну вызвала, она скоро придет, а пока, может, чаю хотите? – Когда дошло до личного общения, оказалось, что у бабушки очаровательные ямочки на щеках. – С бергамотом.

– Спасибо, конечно, хотим, – улыбнулся в ответ Игорь.

После того как Евдокия Константиновна пять минут изучала каждое удостоверение и убедилась, что ее не разыгрывают, а опера действительно те, за кого себя выдают, она стала ласковее.

– С большим удовольствием. – Кирилл тоже не забывал подмазываться. Благорасположение к ним у бабушки возникло, скорее всего, после ее разговора с начальником ЖЭУ, некоей Маргаритой Петровной, а точнее, когда та поняла, что оперов интересуют записи с видеокамер, а не что-то другое.

– Пейте, ребятки, пейте. – Евдокия Константиновна поставила перед каждым по большой кружке ароматного заварного чая. – Скоро начальница придет, все вам расскажет.

Опера пили чай, украдкой оглядывая помещение ЖЭУ. Комната, где они сидели, утопала в зелени. Весь подоконник и часть столов занимали горшки с разными растениями. Старая мебель и один-единственный компьютер как будто возвращали посетителей во времена Советского Союза. Кирилл мысленно задался вопросом, найдут ли они здесь хоть что-то интересующее их?

– Я-то даже не знаю, чем вам, мальчишки, помочь, – пожав плечами, сказала Евдокия Константиновна, – у нас компьютер-то только у начальницы. А уж про камеры ваши мы в жизни не слыхали.

Игорь кивал, прихлебывая чай и вежливо улыбаясь. Кирилл собирался было спросить, не видели ли местные дворники чего-либо подозрительного, когда входная дверь открылась и, неся за собой порывы холодного ветра, в комнату вошла женщина в распахнутой дубленке. Она была высокого роста и плотного телосложения, на раскрасневшееся лицо упала непослушная прядь каштановых волос. Женщина немного комично дунула на нее и с ног до головы осмотрела пришедших к ней мужчин.

– Здравствуйте! Константиновна, а меня чаем угостишь? – обратилась она к старушке, сразу начавшей суетиться с заваркой.

Конец ознакомительного фрагмента.