Жесть
Шрифт:
С минуту он безуспешно газовал, пытаясь сдернуть машину обратно.
Снова вышел — оценить ситуацию. Снова вернулся за руль, предпринял новую отчаянную попытку вырваться… Безрезультатно. Тогда он вылез уже насовсем.
Грустно.
Джип прочно упёрся носом в дно…
— Вот, кстати, и переправа, — с горечью показал Павел.
Озерцо, в которое впадал ручей, образовалось из-за того, что течение было перегорожено насыпью. Внутри насыпи зияли два здоровенных бетонных кольца, сквозь которые вода уходила дальше. А поверху шла укатанная дорога. Похоже, попасть туда
— Зараза! — майор со злостью пнул фаркоп. — Я ее покупал — лебедка стояла. И трос стальной — двадцать метров. Год висела вся эта ерунда. В городе так достала меня… Вот снял — и пожалуйста. Месяца не прошло… Я бы сейчас с этим тросом в пять минут ее вытащил… — Осмотревшись, он поддернул брюки и присел на корточки. — Черт, непруха — так непруха…
Марина уселась на траву — не выбирая места и не жалея брюк.
— Не расстраивайся. Восприми это, как увеселительную прогулку.
— Так весело, что обхохочешься.
— Ну… тогда как игру на выживание. Вполне соответствует требованиям — непонятное пространство… всякие испытания, сбивающие с пути… Пока мы в своей игре немного очков набрали. Похоже, что приз достанется… нашему оппоненту… или оппонентам?
Павел зло посмотрел на нее. Марина продолжала с холодной яростью:
— Но у нас есть утешительный приз. Мы выскочили из повседневности. И вообще, смотри, какой пейзаж.
— Все смеешься? Нет вещи, над которой ты бы не посмеялась, да?.. Завидую. Знаешь, такие бабы, как ты, когда в криминал попадают — это страшно… Дикие разводки, аферы… Крутят людьми, как хотят…
— Это комплимент? — осведомилась Марина. — Или угроза?
— Диагноз…
Она смолчала. Яд струился в ее жилах, рвался на язык; имя этому яду была — обида. И еще страх, все больший и больший страх…
После упоминания Банановой улицы она попросту не знала, как относиться к своему спутнику. И как вести себя с ним. Человечек в больнице ясно сказал: беги, если услышишь о Банановой улице. Она думала, это чудачество не вполне здорового обитателя психушки. Оказалось, такая улица, возможно, существует в реальности. Ну, и как быть с настоятельным советом бежать? Отмахнуться? Попытаться разобраться?
Это был новый этап отношений между ней и Павлом. Марина перестала ему доверять.
Он в который раз залез в машину, чтобы попытаться ее спасти. Мотор надрывался, колеса буксовали. Павел решил попробовать раскачать джип, бросая его то вперед, то назад; колеса теперь крутились то в одном, то в другом направлении… Все было бездарно и глупо.
Марина отошла от летящей грязи.
Когда майор выполз на берег, разводя руками и натужно улыбаясь, она спросила его напрямик:
— Ты знаком с моим шефом?
— О чем ты? — изобразил он удивление. — И кто твой шеф?
Было видно, как он напрягся.
— Не валяй дурака, Паша. Я вас вчера видела, тебя и Александра. Возле «Ивана Друкаря». Похоже, нервный у вас был разговор.
Павел встал возле нее, вытирая руки тряпкой. Она так и не вставала.
— Пару часов назад ты мне соврал, — надавила Марина. — Помнишь, когда уезжали из больницы, я спросила
тебя про Александра? Ладно, думаю, это ваши дела. Но теперь я хочу знать. Повторяю, я видела вас своими глазами.— И что ты хочешь знать?
— Зачем вы встречались?
Он взял паузу, что-то обдумывая и просчитывая. Наконец решился:
— Потому что говорить по телефону было нельзя.
Что ж, это было признание… Уже хорошо.
— Паша, давай без этих игр. Мне казалось, мы успели стать не совсем чужими друг другу. Хоть и дня еще не прошло… я сейчас — знаешь что? Признаюсь тебе. Я на тебя твердый глаз положила… и очень бы не хотела терять из-за мелкого вранья.
Марина встала и подошла к Павлу — близко-близко. Он избегал смотреть ей в глаза. Она продолжала:
— Да, я репортерша. Иногда веду себя, как мужик в юбке. Иногда — как истеричная институтка. Но мне можно доверять. Ты только мигни, и все останется между нами. Пусть я веселая баба, что, по твоему мнению, синоним стервы, но я никогда не предам… особенно — своего… моего…
— Мариша, — сказал Павел нежно. — Да верю я тебе. Дело-то не в этом. Еще вчера я не боялся за тебя, плевать мне было на тебя… а теперь — боюсь. Уж очень крутая каша заварилась. Я думаю, скоро кровь начнут подливать в котел… если уже не начали. Когда идет война кланов, лучше знать поменьше, как это ни пошло звучит…
Марина ждала, ничего не отвечая. Майор швырнул грязную тряпку на крышу джипа.
— Знаешь, это так тоскливо — заниматься моей работой. Людей перестаешь чувствовать, во всем видишь подвох… Комбинации, оперативные игры… Всех наколоть, наеб… прости. А потом смотрю — что же я делаю, урод? Все то же самое, только… только я, оказывается, не на работе вовсе…
— Зачем ты мне это рассказываешь? — не выдержала она.
— Неинтересно, да?
— Наоборот — слишком личное.
— А кому мне еще признаваться… Понимаешь, когда не говоришь правду — никому и никогда, включая близких… которых давно всех распугал… то получается, что вроде и нет ее, правды…
— Ты не отвечаешь на мои вопросы, Паша, — напомнила Марина.
— Я вызвал твоего Александра на беседу по двум причинам. Первое — сообщить, что тебе грозит серьезная опасность, и чтобы он на ближайшую ночь увез тебя к себе. Вас обоих убирать бы не стали, он слишком заметная фигура. Второе — поручить ему поехать в психушку вместе с тобой. Должен тебе сказать, он категорически отказался. И от первого, и от второго. Трус он, твой шеф.
— Стой, я не поняла…
Честно говоря, Марина была слегка оглушена услышанным. Вернее, не слегка, а весьма.
— А чего тут понимать? Ночью, когда ты вдруг позвонила Александру и отказалась ехать в больницу, ты, сама того не зная, спасла себе жизнь. Они решили выждать. Иначе ночью к тебе могли прийти. Или встретили бы утром в подъезде.
— Стой… Наши телефоны что, слушали?
— А то как же.
— И что теперь?
— Ночью маньяк сбежал, и ситуация совершенно перевернулась. Им стало не до тебя. И вообще, ты теперь никому не интересна. Потому-то я и не хотел тебе ничего рассказывать… извини.