Жестокие игры

— Это ещё зачем?

— Разговорчики в строю! Совсем, блин, разболтался тут в мое отсутствие! Ты, подполковник, как «прикомандированный» к нашему ведомству, полностью поступаешь в мое распоряжение. А начальству вопросы не задают. Понял?

— Понял, — усмехнулся Дронов.

— А почему тогда, Юра, эта кривая ухмылка? Что ты ею хочешь сказать? Что ты такой крутой, что тебе и папа Римкий не указ? Так что ли?

— Тебе показалось, — ответил Юрий, смеясь.

— Тебе, можно сказать, привалило счастье — поработать вместе с самым крутым опером Нововсибирска, А ты — ухмылки, понимаешь ли. Нехорошо и где-то по большому счету некрасиво.

— Я счастлив и благодарен судьбе.

— Ну вот, это другое дело. А к Вадиму мы едим: а — для того, чтобы попроведать больного товарища, б — повидать его после долгой разлуки и, наконец, в — чтобы обсудить с ним дело и наметить мероприятия на ближайшую перспективу. Два ума хорошо, а три лучше. Есть ещё вопросы?

— Нет, вопросов больше не имею.

На улице при виде моего «Мутанта» Дронов едва не обалдел от изумления. Несколько раз обошел его кругом, даже потрогал, не веря своим глазам, спросил удивленно:

— Неужели же это тот самый убогий придурок?!

— Сами вы убогие, господин подполковник! И сами вы придурок! — обиделся я за своего друга. — Мой «Мутант» даже в худшие свои годы был гораздо умнее тебя и Сережи Колесова вместе взятых.

— Это конечно, — тут же согласился Дронов. — Извини. Я вовсе не хотел его обидеть.

Справа к «Мутанту» прилабунилась рыженькая «татра». Но он даже не смотрел в её сторону. Был постоянен в своих симпатиях. Для него кроме блондинок «вольво», других машин не существовало.

По дороге Дронов предупредил меня:

— Ты при Вадиме не говори о Козициной, а то у него сразу настроение портиться.

— Не держи меня за идиота, господин хороший, и не суди о товарищах по себе. Это может для тебя плохо кончиться.

Вадим смешно прыгал на одной ноге, был весел, беспечен и словоохотлив. Обнял меня, долго восторгался моими подвигами, а узнав, что я сменил его на боевом посту, очень обрадовался и сказал:

— Ну теперь я спокоен за дело.

— Еще бы тебе не быть спокойным, — тут же я согласился. — Разве можно что доверять этому «фээсбэшнику» Дронову, верно? Любое дело на корню угробит. Они ж в ФСБ, кроме как нос задирать да пальцы гнуть, ничего другого не умеют.

Мои слова очень смутили Сидельникова. Он бросил быстрый и очень виноватый взгляд на Дронова, пробормотал в замешательстве:

— Скажешь тоже... Просто Юра работает у нас по собственной инициативе и поэтому... Сам понимаешь.

— Да брось ты, Вадим, его выгораживать! — «возмутился» я. — Какая разница по какой инициативе он работает — по своей или начальства. Все зависит от самого человека. Здесь даже от его желания ничего не зависит. Надобно ещё и умение иметь и чтобы эта штука, — я постучал пальцем по своему лбу, — соображала.

Сидельников, отвыкший от общения со мной, вновь закосил виноватым глазом на Дронова, пытаясь предугадать его реакцию. Но Юрий знал меня как облупленного и лишь добродушно рассмеялся, обнял за плечи и сказал убежденно:

— Нет, Дима, скучно все же без тебя было жить. Точно.

После этого рассмеялся и Вадим, прищурив совсем по-ивановски глаза и совсем по-ивановки сказав:

— Ну, ты, блин, даешь!

Я уже отметил, что парни, долго работавшие с Сергеем Ивановичем, невольно начинают ему подражать. И это нормально — если есть кому подражать. Этафета, так сказать, поколений. Может и я? Нет, я сам по себе. Иванов — пижон интеллигент. Я до него не дотягиваю. Я свой в доску парень, простой и очевидный, как дневник второгодника. Определенно.

— Вадим, у тебя кофе есть? — спросил Дронов.

— Ага. Я сейчас, — попытался Вадим встать с дивана.

— Сиди. Я сам, — остановил его Юрий и пошел на кухню.

— Кофе в шкафу на верхней полке, — крикнул ему вдогонку Сидельников.

— А что ты её спеленал, как родное дитя? — спросил я, указывая на больную ногу Вадима, укутанную в пуховую шаль.

— Это мама принесла свою шаль и сказала, чтобы делал водочные компрессы и укутывал ногу — помогает.

— Нашел на что переводить добро, — провочал я неодобрительно. — Слышал бы тебя мой сосед-алкаш. Убил бы за подобные слова.

Когда кофе был выпит, я сказал:

— Давайте, накачивайте меня информацией.

— Ты в курсе, что здесь произошло? — спросил Сидельников.

— Да, шеф меня просвятил. Он сказал, что нам предстоит заняться отрядом ВОХР Новосибирского отделения дороги.

— Ну не всем отрядом, а лишь небольшой его частью, которая пашет на мафию, — уточнил Вадим. — Есть основания полагать, что именно эта группа является исполнителем всех убийств, в том числе и покушения на Дронова и Колесова. Пока что мы знаем лишь Сердюкова и Кондобина, которые осуществляли связь Башутина с центром и местным руководством. В отношении Башутина ты в курсе?

— Да, — кивнул я. — Кстати, чем он сейчас занимается?

— Похоже, что он свою задачу выполнил. Он уже пару раз звонил в Главное управление ФСБ своему непосредственному начальнику генералу Крамаренко, спрашивал, что ему делать. Тот ответил: «Ждите». Возможно, что на него имеют виды на период появления Кудрявцева. Однако, пока это лишь версия.

— И что же во «вохровцами»?

Вадим развел руками.

— Пока глухо, как в танке.

— А нельзя ли поподробнее? По этой скудной информации, можно подумать, что вы здесь били баклуши.

— С помощью Башутина мы составили фотороботы тех трех парней, которые участвовали в инсценировке нападения на Башутина у станции метро «Речной вокзал». По договоренности с Уравлением Западно-Сибирской дороги организовали инспекторскую проверку в отряде ВОХР, проверили все личные дела стрелков. Но, увы, она ничего не дала.

— Очего вы решили, что они работают в этом отряде?

— А Сердюков с Кондобиным? — сказал Дронов.

— Только поэтому?

— А этого мало? Ведь ясно, что они не простые пешки, а довольно значительные фигуры, — ответил Юрий.

— Кстати, кто они такие?

— Сердюков — три года назад работал старшим испектором ОБЭП в отделе милиции станции Новосибирск-Главный, майор. После уволнения был принят на должность заместителя начальника отряда ВОХР. Кандобин работал раньше в службе проводников бригадиром поезда. Сейчас заведует спортивно-оздоровительным комплексом отряда.

— Что за коплекс?

— А шут его знает, — пожал плечами Дронов. — Я им не интересовался.

— Что не делает вам чести, господин подполковник. Ведь может так случиться, что этот комплекс окажется штабом мафии. Как вы после этого мне в глза будете смотреть?