Жестокий эксперимент

– Но это может быть опасно.

– Если что-нибудь случится, ухвачусь за лодку.

– И перевернете ее, – сказала она, тотчас поняв, что подумала в этот момент только о себе. Затем приказала: – Дайте сюда матрац, я пристрою его рядом с лодкой.

Благодаря их общим усилиям матрац действительно поместили между релингом и резиновой лодкой, вплотную с ее резиновым бортом, и профессор погрузился во мрак, который не пугал его, ибо в этой обратной Вселенной, где они находились, куда страшнее был свет. Он лег с ощущением человека, который был разбужен ночью кошмарами и теперь снова возвращается в царство сна с робкой надеждой на то, что они больше уже не повторятся, что назавтра мир снова будет на своем месте, а он снова обретет в нем свое место.

Он полагал, что девушка давно уснула – не видя ее, поскольку высокий борт лодки возвышался между ними, как крепостной вал, – и задумался о возникшей в памяти птице, летавшей за тридевять земель за веточкой. Страх его все еще противился сну, и он снова силился доказать, что это противоестественно, чтобы животное или птица желали того, что не входит в сферу их жизненных потребностей. И в этот миг до него донесся голос феминисточки:

– Эй, фридмон, идите в лодку! Но без глупостей! Это я говорю серьезно.

– Какие еще глупости?

– Знаете, какие. Давайте идите, иначе я тоже не усну.

Он молча лег рядом, а липнувшие друг к другу синтетические жилеты зашуршали, обезопасив их тела от соприкосновения.

Однако ему не хотелось умирать в одиночестве, и он мысленно обратился к женщине на портретах. Конечно же, он любил ее, если воспоминание о ней, пусть и неясное, так согревало сейчас его душу.

Студентка зашевелилась, зашуршала своим жилетом и толкнула его.

– Дайте руку! – попросила она. – Дайте, прошу вас, но не воображайте черт знает что!

Ее пальцы сплелись с его пальцами, сначала как бы инстинктивно спасаясь от чего-то, потом сжались в кулачок и доверчиво устроились в его ладони. Ольга делала так же… Но кто такая Ольга? Впрочем, это уже не имело значения!

И он снова позвал к себе в лодку женщину с портретов и повел ее за руку в невидимую и неопределенную в пространстве и времени неизвестность.

22

В полусне он пытался обнять какую-то девушку. Запыхавшись, он тыкался наугад, пока девушка наконец не завизжала, а на него самого не свалилось что-то мягкое.

Он долго выпутывался из какого-то полотнища и метался в ковчеге с мягкими пружинящими стенами, уверенный, что все это ему снится и что он никак не может проснуться. А когда, наконец, выпутался из полотнища и оглянулся вокруг, то увидел в мутном свете стоящую в двух шагах девушку.

Он не помнил ее лица, помнил только тело, однако оно оказалось упрятанным в дурацкую одежду. Верхняя часть была упакована в объемистый жилет канареечного цвета, из которого торчали рукава толстого свитера цвета бордо, а ноги терялись в широченных брюках из грубого синего вельвета. В поясе брюки были тоже широки, и девушка поддерживала их рукой, косточки которой побелели от длительного напряжения.

Он привстал, продолжая единоборство с огромным, белым как саван полотнищем, и тогда девушка-сновидение отошла назад, путаясь в широченных брючинах, и снова завизжала.

Он замер, позабыв о своем намерении высвободиться из плена, и почувствовал, что что-то плотно сжимает его грудь, с шумом прилепляясь и отлепляясь от потной груди.

Похоже, его испуг успокоил девушку, и тем не менее она приказала:

– Не вставайте!

Затем наклонилась и быстрым движением вытащила из-под полотнища весло, воинственно подняла его, заодно подтягивая сползавшие брюки, и спросила:

– Кто вы такой?

Перед ним белела каюта. Где-то за ней возвышалась мачта с красным сигнальным фонарем на рее.

– Позвольте мне встать! Что случилось? – спросил он.

Девушка взяла поудобнее весло, широкий край которого был плоский и острый, как лопата, однако не возразила. Он стал осторожно выбираться из под полотнища, не сводя глаз с грозного орудия в руках девушки, и как только встал во весь рост, брюки едва не свалились с него. Он стал застегивать ремень и обнаружил на себе одеяние, похожее на одеяние девушки: спасательный жилет из непромокаемой ткани. Такие жилеты он видел где-то, наверное, в кино.

Пока он осматривался, воинственная девица следила за ним, не выпуская из рук весла. Кроме небольшого кораблика, на корме которого она стояла, кроме резиновой лодки с парусом, из-под которого он только что выбрался, он не обнаружил ничего другого. Даже солнца не было в этом странном мглистом утре. Со всех сторон их окутывало теплое золотистое марево.

– Что это за корабль? – спросил он.

– Это вы скажите! – грозно ответила девушка.

– Я ничего не знаю, поверьте мне.

– Кто вы?

– Физик. Аспирант…

– Что вы мне голову морочите! – тряхнула девушка короткими блестящими волосами. – Говорите, что вы со мной сделали!

Он отошел за лодку, подальше от весла, поскольку девчонка была явно не в себе. Начал было оправдываться, заикаясь и путаясь: «Я ничего… поверьте», но что-то говорило ему, что он все же пытался что-то сделать, и может, это был не сон.

– Я ничего не помню! – всхлипнула девушка, видимо, устав от напряжения. – И что это за маскарад такой!

– Это спасательные жилеты… Наверное, кто-то пошутил над нами. Знаете, когда я был еще студентом, – начал он и засомневался, стоит ли рассказывать о своем позоре. И все же ему показалось, что это просто необходимо для выяснения их нынешнего положения. – Словом, однажды меня напоили, подложили что-то в бокал, и потом я оказался с какой-то незнакомой девушкой…

– Вас никто не спаивал!

– Да и у меня нет такого ощущения, – сказал он, прислушиваясь к хаосу в голове: ему вдруг показалось, что очертания корабля хорошо знакомы ему. – Он окончательно запутался и сказал: – Но я действительно ничего не помню!

– Где мои вещи?

– Давайте вместе поищем. И мои заодно.

– Ну так найдите! У меня через час съемка! – приказала девушка, осмелев и поняв сколь безопасен этот аспирант с мордочкой испуганного школяра. Однако весла из рук не выпустила, но и с места не могла сдвинуться, опасаясь остаться без брюк. Девушка постояла немного и выбрала самый приемлемый вариант: попятилась к резиновому борту лодки, осторожно села на край, продолжая стращать его теперь уже своими огромными темными фиолетово-карими глазами.

Сбивчиво бормоча «сейчас, сейчас», он решительно двинулся к двери каюты, ожидая увидеть за нею неведомых шутников, которые все это им подстроили. А когда вернулся, девушка встретила его все так же воинственно – снова схватившись за весло.

– Там много всяких вещей. И женских тоже, но, пожалуй, они не ваши, – сказал он довольно спокойным тоном, поскольку уже не боялся этой дурехи с веслом. Если только она действительно не сумасшедшая, он легко справится с нею. Сейчас его смущало другое: только что он разглядывал в каюте шикарное женское белье с волнением подростка, но ему почему-то все время казалось, что не только в кино он видел такое белье и то, как оно снимается.