Жестокий Король

Но опять же, если его мать, которая по природе должна была любить его, бросила его, почему он должен испытывать сострадание ко всему остальному миру?

— Что насчёт твоего отца? — мой голос тихий, будто более высокий диапазон может заставить его сбежать.

— А что насчёт него?

Он тоже бросил тебя? Ты совершенно неизлечим?

Прежде чем я успеваю задать вопрос, машина поворачивает вправо, и я напрягаюсь, едва не ударяясь о крышу машины.

И тут я замечаю, что мы едем в совершенно противоположном направлении от дома. Огни дороги исчезают, и путь становится темнее, как в реальном фильме ужасов.

— Куда мы едем? — бормочу я, стараясь, чтобы голос не звучал так испуганно, как я себя ощущаю.

Он ничего не отвечает.

Мышцы спины напрягаются, а глаза округляются, переводя взгляд с Леви на черную, как смоль дорогу.

— Это не смешно, Леви.

— Этого и не должно быть смешно.

Мое дыхание прерывается, когда искаженные образы той ночи с мамой цепляются за мои стены, как голодные хищники.

— Не… Не.

— Ты хорошая маленькая принцесса, не так ли, Астрид?

Его тон меняется на леденящий, апатичный.

Я сжимаю дверную ручку дрожащими пальцами, поскольку дорога продолжает темнеть, и ни одна машина не появляется в поле зрения.

— Леви, остановись.

— Ты должна уже понять, что я не делаю того, что мне говорят.

Мое сердце колотится о грудь так сильно, что едва не падает к ногам.

Он все едет, едет и едет.

Не могу поверить, что попалась на его уловку. Он отвлек меня рассказом о своей матери только для того, чтобы я потеряла бдительность, чтобы он мог уничтожить меня самым худшим способом, как он всегда хотел.

Мой безумный взгляд мечется между чернотой, окружающей нас, стуком дождя и тем, как он нажимает на газ, пока мы почти не вылетаем на дорогу.

Я хочу сразиться с ним. Мне хочется сойти с ума и вырвать руль из его рук, но я застыла.

Ночь аварии с мамой крутится у меня в голове, как старая зернистая пленка.

Глаза застилают непролитые слезы, я вспоминаю тот момент, когда машина перевернулась и мне пришлось смотреть на ее безжизненное тело, лежащее в луже крови.

Машина резко останавливается, и я вскакиваю, рыдание вырывается из моего горла.

— Неплохая поездка, а, принцесса?

Моя голова поворачивается в его сторону одновременно с рукой. Я ударяю Леви так сильно, что ладонь щиплет, а потом убегаю в темноту.

Дождь сразу же промочил меня. Волосы прилипают к щекам, а по лицу и шее стекают ручейки воды. Моя обувь тонет в грязи, сдерживая меня.

Сильные руки обхватывают меня сзади за талию и тянут к земле, пока я не зависаю в воздухе.

Я бьюсь в его объятиях, борясь со слезами. Я рада, что дождь не сделал их слишком заметными.

— Оставь меня в покое, черт возьми! Я же сказала, что мне надоело играть в твои дурацкие игры!

Его губы находят мое ухо, и он покусывает мою кожу, прежде чем заговорить низким, вызывающим дрожь тоном.

— А я сказал тебе, что нет, принцесса.

Пузырь гнева, ярости и предательства скатывается в один и рвется наружу, но какой в этом смысл, если я даже не могу бороться с ним?

Какой смысл, если он продолжает разрушать мой покой, как мстительный ураган?

— Почему? — я кричу во всю глотку, все еще царапаясь и пиная его. — Я прекрасно жила в своем невидимом пузыре, зачем ты сделал меня видимой?

— Я сделал тебя видимым, да?

— Да! Ты все испортил.

— Ты никогда не должна была быть невидимой, принцесса, — шепчет он своим грубым голосом.

Моя кожа нагревается. Даже дождь не может стереть ожог.

— Зачем ты привёз меня сюда? Ты собираешься убить меня? — выпаливаю я. — Клянусь, я превращусь в одного из этих мстительных призраков и буду преследовать тебя вечно.

Он смеётся, посылая дрожь вдоль раковины моего уха.

— Ты будешь преследовать меня, да?

— Да. Вечность, приятель. Можешь на это рассчитывать.

— Я могу на это рассчитывать, — весело повторяет он.

— Если ты услышишь скрип дверей и звуки в коридорах, это буду я. Если ты увидишь дым в зеркале, это тоже буду я. Ох, а если ты споткнешься и упадешь в игре? Ага, точно я.

Он смеется, и звук эхом разносится вокруг нас, как гимн.

— Знаешь, это все равно что цепляться.

— Я в игре, пока это будет делать твою жизнь невыносимой.

— А кто сказал, что будет? — он шепчет эти слова прямо мне в мочку уха.

Его дыхание щекочет кожу, но не губы.

Чертово поддразнивание.

Я прочищаю горло.

— Так, где мы? На кладбище? Предупреждаю, моя мачеха называет меня кошкой с девятью жизнями. Она делает это за моей спиной, конечно, потому что у нее есть свой снобистский имидж и все такое. Не говори ей, что я в курсе. Так что в любом случае, чтобы прикончить меня, может потребоваться немного усилий.

— Ты всегда становишься королевой драмы, когда нервничаешь?

— Нет. Только когда меня похищают в глуши. Какой-то, дьявольский прислужник и все такое.

Все еще обнимая меня сзади, он разворачивает нас так, что я оказываюсь лицом к лицу с похожим на коттедж домом на неухоженной земле. Фары автомобиля подчеркивают старинную, уютную архитектуру, по которой бьет дождь.

— Ладно. Должна признать, что это отличное убежище для серийного убийцы.

— Это наш Meet Up, — весело говорит он. — Обычно команда проводит здесь время, если не вечер игры.

— Верно. Думаю, никаких серийных убийц, — я украдкой смотрю на него. — Зачем ты привёз меня сюда?

— Ты спрашивала о моем отце, и я привез тебя в лучшее место, чтобы почувствовать это.

— Почувствовать что?

Он ставит меня на ноги, и я медленно оборачиваюсь.

Посреди глуши, под проливным дождем, Леви широко раскрывает руки и запрокидывает голову. Вода пропитывает его великолепное лицо, твердые сухожилия ключиц и цвет волос, как у Викингов.

Его белая рубашка становится совершенно прозрачной, прилипая к мышцам, как вторая кожа.

И он улыбается.

Это не одна из его жестоких фальшивых улыбок. Она такая же настоящая, когда он… счастлив?