Жестокий трепет

– Я констатирую факт и не понимаю, почему ты ведешь себя так, словно у тебя течка впервые в жизни.

Альфа сел в кресло, находящееся прямо напротив дивана, а я тут же отвела взгляд. Был еще один минус того, что я все же приняла его рубашку. Дилан теперь был полуобнажен. И мне на него такого совершенно не хотелось смотреть.

– Раньше мои течки проходили иначе, - ответила, делая вид, что рассматриваю цветы в вазоне. При этом я сильно хмурилась. Кусала губы. – Эта отличается.

– Как проходили предыдущие? – я услышала щелчок, а затем уловила запах сигаретного дыма. Брендон подкурил сигарету.

Глава 43 Выводы

– Почему ты думаешь, что я отвечу тебе на этот вопрос? – я поджала под себя ноги и уже теперь практически полностью укрылась рубашкой Дилана. Она была по-настоящему огромной.

Но я никак не могла понять, как можно одновременно настолько сильно ненавидеть ткань, что изнутри начало жечь от желания порвать ее на части и, в тот же момент, получать от нее настолько мощное удовольствие.

Уже сейчас мое тело не изнывало от адской боли. Я не знала, как долго продлится это состояние, но была рада хотя бы тому, что получила небольшую передышку, во время которой мои мысли не комкало настолько нещадно.

Но тело все равно немного жгло и мне было дико от того, что даже это прекратилось, стоило рубашке Дилана коснуться моей кожи. Его запах и тепло пропускали по телу трепет. Приятный, но, как по мне, слишком безжалостный.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я хочу слышать о течках, которые ты проводила со своим мужем, - Дилан говорил спокойно, но почему-то от его голоса все равно по спине пробежал холодок. Или дело в запахе альфы? Слишком резко он наполнился тяжестью. Так, что даже дышать стало труднее. – Но сейчас речь о твоем здоровье и о том, что ты явно чего-то не понимаешь.

– Чего же? – я на некоторое время задержала дыхание. Не помогло.

– Того, как себя ведут альфы, которые чуют течную омегу и того, что сегодня с тобой могло произойти.

Я запрокинула голову. Скользнула взглядом по потолку. Наверное, я была готова смотреть на все, что угодно, но только не на Брендона.

– Я ни разу не попадала в такую ситуацию, как сегодня, - произнесла, пальцем нервно царапая гладкую пуговицу на рубашке. – Я не была к ней готова, но на своих ошибках я учусь и подобного больше не повторится. Никогда.

– Твой муж оберегал тебя во время каждой течки? – я не понимала почему, но всякий раз, когда Дилан говорил про моего «мужа» мне все сильнее и сильнее становилось не по себе. – Но судя по тому, что ты даже не попыталась ему позвонить, сейчас его в этом городе нет.

Некоторое время я ничего не говорила. Пыталась собраться с мыслями.

– Я хочу, чтобы ты ушел, - в итоге произнесла.

– И что будет потом?

– Я запрусь и просижу тут пока течка не закончится.

– Я не могу понять одного. Ты это говоришь серьезно?

– Что в моих словах не так, Дилан?

– Знаешь ли ты, Элис, что альфы не на всех течных омег реагируют одинаково? Каждая из вас в этот период вызывает жажду, но чаще всего это можно игнорировать.

– То есть, если ты окажешься в закрытом помещении с течной омегой, есть шанс, что ты ее не тронешь?

– Если отключить человеческое сознание, шанса не будет. Но все же мы частично люди и прежде всего делаем вывод хотим мы брать эту самку или нет, - я ощутила на себе пристальный, жестокий взгляд Дилана. – Есть случаи, когда альфа выбирает себе одну единственную омегу и тогда даже его зверь не хочет других.

– Я помню твой гон. У тебя часто отключалась человеческая сторона. Ты переставал понимать человеческую речь. Навряд ли ты в таком состоянии что-либо выбирал.

– Не сравнивай мой гон и мое обычное состояние, во время которого я мог столкнуться с течной омегой.

– Почему?

– Во время гона человеческая сторона отключается. Да, Элис. Я становился неконтролируемым. Особенно, если мне нравилась самка. Ты была очень хороша. Я часто терял самоконтроль.

Я поджала губы, но ничего отвечать не стала, а Дилан продолжил:

– Ты и так должна все это понимать. Во время течки ты тоже теряешь связь с человеческой стороной. Поэтому можешь себя не контролировать. Я могу уйти, как ты этого желаешь и ты тут же пойдешь искать себе альфу. Я тебе этого не позволю. Но знаешь ли ты, что будет еще хуже?

– Разве самое худшее уже не произошло? – спросила, ясно намекая на секс с Брендоном.

– То есть, тебя не пугает то, что ты можешь в бессознательном состоянии выйти из номера и лечь под любого, кто попадется тебе? – мрачно спросил Дилан.

Я закрыла глаза и потерла их кончиками пальцев. На это отвечать не стала. Думаю, этого и не требовалось.

– Я говорил тебе, что альфы по-разному реагируют на течных омег. Кого-то можно игнорировать. Кого-то – нет. Ты относишься к последним. Почему ты ведешь себя так, будто не понимаешь этого? – в голосе Дилана почувствовалась сталь с кроплениями ярости.

А я просто не понимала, что он имел ввиду. Опять-таки, все предыдущие течки я просто отсыпалась. Конечно, я старалась делать так, чтобы во время этого в доме не было никаких альф, но хотя бы минимальная охрана находилась на территории сада.

Вот только, у меня никогда не возникало желания пойти искать себе мужчину. Максимум чем выказывались мои течки – это легким покалыванием в теле и жутким желанием не вставать с постели. Порой для меня просто открыть глаза являлось непосильной задачей.

Но теперь у меня вовсе возникало ощущение, что в эти периоды все последние пять лет омега во мне просто спала.

А сейчас по каким-то непонятным причинам очнулась и то, что со мной происходило, действительно пугало. До полной растерянности и паники, пропитывающей сознание. Я будто бы вовсе находилась на грани истерики.

Все последние годы я пыталась познать себя. Свою суть. Порой это было не просто, ведь позднее пробуждение давало о себе знать. Но я думала, что справилась и вот оказалось, что мое прошлое калецтво опять сказалось. Оно все еще находилось во мне.

Я шумно выдохнула. Вновь попыталась собраться с мыслями. Почему-то это давалось все труднее и труднее.

– Хорошо, Дилан. Я скажу честно – я прекрасно понимаю, что, если бы не ты, возможно, там на стройке произошло бы ужасное. И я бы могла поблагодарить тебя за спасение, но, если честно, не могу.