Жестокое перемирие

– Не трогай их, – мрачно бросил Ковальчук. – Им еще достанется.

В открытое окно было слышно, как на востоке гудят моторы тяжелых транспортных средств. Украинская боевая техника шла на подмогу сослуживцам, угодившим в переплет.

Зимин ударил по газам, принялся выкручивать баранку влево. Бронеавтомобиль помчался на запад, мимо поля, вдоль Ванарвы и плотной полосы кустарника. До леса, синеющего вдали, оставалось не меньше пары верст.

От моста уже выворачивали приземистый грузовик на полугусеничном ходу, боевая машина пехоты, оснащенная скорострельной пушкой, пара тяжелых внедорожников. Люди, сидящие в них, сразу заприметили бронеавтомобиль, удирающий на запад, и устремились в погоню. Вырвался вперед проворный джип, ударил пулемет.

Зимин громко посылал к чертовой матери эту современную украинскую технику, которая даже скорости нормальной развить не может. Пули провыли над машиной, вспороли заросли чертополоха на обочине. Забила пушка, установленная на БМП. Первый снаряд улетел куда-то в поле. Это ж надо так промазать! Второй взорвался на обочине. Опять война?!

Верещагин возился в люке с пулеметом, хлопал коробкой, меняя ленту. Ударил жестко, грубо, толком не целясь. Джип, сокращавший дистанцию, вильнул в сторону, уткнулся в канаву. Водитель яростно газовал, пытаясь выбраться.

– Правильно, Лева, гаси их! – Добровольский злобно колотил кулаком по стене салона, видимо, хотел превратить ее в дверь.

Снова забилась в припадочном азарте пушка. Второй внедорожник вырвался вперед. Снаряды ложились уже ближе. «Спартан» взлетал на ухабах, уходил от преследования, а за ним разлеталась в клочья земля, летели ошметки придорожных трав.

Верещагин охнул. Его нога соскользнула с приступки, и он свалился на головы своим товарищам. Лысый череп был залит кровью, височную область раздробил осколок. Заместитель Ковальчука был мертв.

Добровольский, выкрикивая непечатные проклятья, полез в люк, остальные стали высовываться в открытые окна, пристраивали автоматы. Забился в приступе бессильной ярости пулемет. Но преследователи сокращали дистанцию. Безостановочно ухала пушка, снаряды ложились все ближе. Дорофеев и Рушило оттаскивали в хвост салона еще одного погибшего товарища.

– Окна закрыть, хватит проветривать! – проорал Андрей.

Связь с командованием была только у него. Он берег свою рацию как зеницу ока. Самое время воспользоваться ею. Планшет с координатами движущейся точки, рация с настройкой на нужную волну. До леса оставалось метров семьсот, и что-то подсказывало Окуленко, что это расстояние им уже не одолеть.

– Циклоп, Циклоп, я Сапсан! – хрипло орал он, вцепившись в поручень, приваренный к потолку. – Диктую координаты, накройте район, нас преследуют…

– Слушаю тебя, Сапсан! – прорвался знакомый голос через треск помех. – Диктуй, мы ждем! – выкрикнул цифры, отпечатавшиеся на экране планшета, отключил рацию. – Зимин, жми!

Автомобиль подпрыгивал, как резвый архар. Ехать быстрее по бездорожью он просто не мог. «Спартан» – полицейская машина, приспособленная для действий в городских условиях.

– О, my God! – испуганно выкрикнул Фишер, когда снаряд взорвался фактически под колесами.

Задняя часть джипа подлетела в воздух, с лязгом рухнула обратно. Мертвые перемешались с живыми. Добровольский, отталкивая товарищей, снова лез к люку. До леса оставалось вроде бы немного.

А вот и горячий пролетарский привет из города Ломова! Батарея капитана Тарана открыла огонь. Четыре взрыва прогремели почти одновременно, по разные стороны дороги. Джип преследования от неожиданности вильнул, но не ушел с дороги – водитель был не новичок.

До поворота к лесу оставалось метров четыреста. Вражеская колонна вырвалась из дыма, продолжила гонку. Бил пулемет, ухала пушка.

Машину повело куда-то в сторону. Желудок Андрея подкатился к горлу. Он прикрыл голову рукой, и лучевая кость заныла от удара о стальную обшивку. Рация свалилась на пол. Капитан наступил на нее и услышал хруст.

– Зимин, не дрова везешь! – гаркнул Липник.

Окуленко схватил рацию. Сам вроде бы цел, только руку ушиб, но переговорное устройство было вдребезги разбито! Треснула крышка, на корпусе зияла вмятина. Подключение не проходило, в эфире царила глухая кладбищенская ночь.

Он заскрипел зубами. Какого черта?! Впрочем, такую беду можно пережить. Ведь артиллерия уже работала.

Машина продолжала уходить от преследования. Она выворачивала влево, к югу, двигалась вдоль кромки леса, уже совсем близкого.

Еще один залп «Нон» не причинил ущерба украинским силовикам. Колонна продолжала мчаться по дороге, впрочем, сбавила скорость и уже не оттаптывала пятки. Пулемет на джипе наконец-то заткнулся. Тот двигался какими-то восьмерками, водителю с трудом удавалось удерживать его на дороге.

Третий залп из города Ломова накрыл колонну, как бык овцу. Вряд ли это был ювелирный расчет наводчиков. Украинцы подставились сами.

Первый снаряд взорвался в нескольких метрах от головного джипа. Машину посекло осколками, она ушла с проезжей части, стала переваливаться с бока на бок и кубарем покатилась по полю, теряя членов экипажа и элементы конструкции.

Вторым взрывом накрыло легкий бронетранспортер. Он вздрогнул, как-то сплющился. Полетели в небо крышка люка, крупнокалиберный пулемет. Машину развернуло, она качнулась, как-то неуверенно, словно раздумывая, стоит ли это делать, перевернулась, и в нее с разгона влетел тяжелый грузовик. Кабину подбросило, она отвалилась, словно голова, державшаяся на подпиленных позвонках. Из кузова, охваченного пламенем, посыпались люди, в гуще которых и прогремел третий взрыв!

Второму внедорожнику отчасти повезло. Он резко встал, из разбившегося лобового окна вылетел водитель и покатился по проезжей части.

Четвертый снаряд грохнул на обочине рядом с машиной. Джип отлетел в канаву, перевернулся. Бешено вращались колеса, из салона выбирались люди и спешили убежать подальше от этого ада. Воспламенилось разлитое топливо. Огонь охватил перевернутый внедорожник. Стали взрываться пулеметные патроны, с шипучим треском в разные стороны полетели снопы искр.

Колонна фактически была уничтожена. Продолжать преследование было некому. Рассеялся дым, на дороге остались покалеченные остовы боевых машин, возле которых копошились чудом выжившие военнослужащие.

Ополченцы в салоне молчали. Гнать как на пожар уже не было смысла, поэтому Зимин сбросил скорость. Приближался обширный лесной массив. Слева в сумеречной дали плавала база ПВО, окутанная дымом, за спиной горела разгромленная колонна.

– А не фиг тут! – важно надувая щеки, сказал Дорофеев. – Трындец котенку, больше гадить не будет.

Весь салон взорвался. Люди хохотали, били друг дружку по плечам. Укропам засчитано техническое поражение! Кто-то предлагал по возвращении немедленно выпить за здоровье артиллеристов непризнанной республики, а также за Стаса Зимина – непревзойденного Шумахера наших дней! И не просто выпить, а надраться в ноль!