Жезл Эхнатона

Я вошла в холл музея, кивнула двум египетским статуям, которые стояли по бокам лестницы вместо вахтеров, прошла мимо гранитного саркофага, поднялась на второй этаж и вошла в приемную перед директорским кабинетом.

Там я застала Розу Витальевну.

Роза сидела на своем неизменном месте, но глаза у нее были красные и нос тоже. Ясно было, что она только что плакала.

– Что случилось? – спросила я удивленно.

Роза Витальевна – не тот человек, чтобы плакать без повода. Да я ее вообще никогда не видела плачущей, кроме того дня, когда умер Михаил Филаретович.

Она подняла на меня глаза и махнула рукой:

– И не спрашивай!

Но тем не менее тут же продолжила:

– Это Азадовский… он с цепи сорвался! Закусил удила! Пошел вразнос! Мало того что занял кабинет Михаила Филаретовича, не дождавшись, пока его труп остынет, так он теперь хочет все здесь изменить! Он… он… меня… хочет уволить! Меня! – И она снова зарыдала.

Да, это действительно серьезно… Роза Витальевна работает в Музее с самого его основания, как и Михаил Филаретович. Уволить ее – это… это все равно что убрать из холла гранитных привратников!

Но у меня были свои собственные проблемы.

Я сочувственно покачала головой и вошла в кабинет директора.

* * *

Азадовский поднял на меня тусклый оловянный взгляд и процедил своим противным гнусавым голосом:

– Карасева, где ты пропадала?

– Там, куда вы меня посылали, – отрезала я холодно, – ездила за статьей Михаила Филаретовича. И с какого перепугу вы ко мне обращаетесь на «ты»? Мы вроде не родственники.

Он позеленел, со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы и протянул руку:

– Давай…те статью!

Я протянула ему стопку листов. Он пробежал глазами первую страницу и снова поднял на меня глаза:

– Что ты… что вы мне принесли, Карасева?

– Что нашла, то и принесла! Это та самая статья, о которой вы говорили…

– Это – статья? – выдохнул он. – Это безобразие! Сплошные ошибки! В таком виде это нельзя печатать! Подумать только – «Ортефакт»! Вопиющая безграмотность! А здесь вообще – вместо прошлого «прожлое»… это просто уму непостижимо!

Я взглянула на распечатку. И правда, она пестрела ошибками. Странно, Михаил Филаретович был человек очень образованный.

Мне стало за него обидно, и я фыркнула:

– Я-то тут при чем?

– Ты… вы всегда ни при чем! Вот, возьми…те эту статью и перепечатай…те без ошибок!

– Почему я?

– Ты… вы здесь работаете, между прочим, деньги получаете! И не пособие по безработице, а заработную плату! Заработную, значит, ее нужно отрабатывать!

– Или это деньги? – фыркнула я.

Азадовский сделал вид, что не расслышал последнюю реплику. Он сунул статью мне в руки и кивнул на дверь:

– Все, свободны!

Я только было шагнула к двери, но он тут же передумал и остановил меня:

– Постой…те. Еще одно. Напишите конспект экскурсии по экспозиции музея.

– Что? – Я уставилась на него в удивлении.

Я действительно время от времени вожу экскурсии по нашему музею, рассказываю немногочисленным посетителям о его экспонатах. Но никакого конспекта я не составляла, мне это ни к чему. Я все прекрасно помню и могу рассказывать об этих экспонатах с закрытыми глазами. Что еще за новости? Нет, пора увольняться!

– Мне никакого конспекта не нужно. Я без него прекрасно обхожусь.

– Вам действительно не нужно, потому что вы больше не будете проводить экскурсии. Вы для этого совершенно не подходите. У вас нет для этого соответствующей компетенции.

– Что? – Я уставилась на Азадовского, как на огромного, отвратительного таракана.

Почему-то меня больше всего возмутило это слово – компетенция… где он его откопал? Нет, точно нужно увольняться! Вот только найду другое место, и больше он меня не увидит…

– Почему-то до сих пор мне всего хватало! – проговорила я возмущенно.

– Раньше, может быть, и хватало, но теперь все изменится! Я все здесь реформирую! Мы должны идти в ногу со временем!

– И кто же теперь будет проводить экскурсии… в ногу со временем?

– Вот, познакомьтесь – Алиса… Дмитриевна, – и он кивнул в сторону.

И только сейчас я заметила, что кроме меня и Азадовского в кабинете присутствовала еще одна личность – девица со светлыми отутюженными волосами и круглыми голубыми глазами, похожими на две пластмассовые пуговицы. На девице были черные слаксы, обтягивающие довольно внушительный, я бы сказала, зад и накидка из белого искусственного меха, то есть просто мешок с дырками для головы и рук.

– Вот это вот? – фыркнула я.

– Алиса… Дмитриевна – дипломированный специалист по связям с общественностью! – высокопарно произнес Азадовский. – Она поднимет уровень нашего музея на новую высоту! Вдохнет в него современные тенденции!

– Я себе представляю… – проворчала я себе под нос. – Если это все… – Я повернулась и пошла к двери.

– Я вас еще не отпустил!

Но я не стала дальше слушать и пошла прочь, пока от злости чего-нибудь не разбила или не наговорила лишнего.

Я пролетела через музей, не оглядываясь по сторонам, и перевела дыхание, только когда пришла на свое рабочее место.

Это был, конечно, не кабинет, а большая захламленная комната, разделенная несколькими шкафами на отдельные закутки, каждый из которых занимал кто-то из сотрудников. В одном из закутков сейчас сидела Роза Витальевна и вполголоса жаловалась на жизнь нашей старейшей сотруднице Варваре Тихоновне, тихой безотказной старушке, работавшей еще в Казанском соборе.

Я зашла в свой закуток, бросила злополучную статью на стол и села.

После разговора с Азадовским меня просто колотило. Я сама себе удивлялась – что это меня так разобрало? На самом деле мне на все эти дела глубоко наплевать… неужели меня так возмутило, что Азадовский нашел какую-то куклу на мое место?

Да пошли они все лесом!

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и наконец взяла статью – работа всегда успокаивает.

Статья была посвящена периоду фараона-реформатора Эхнатона. И действительно, буквально пестрела ошибками.