Жила-была девочка: Повесть о детстве прошедшем в СССР

– Марина-а, половина двенадцатого, – протяжно кричит она.

Королёва злится:

– Знаю я, ба. Иди, спи.

Но через некоторое время бабулина голова снова высовывается из дверного проёма:

– Марина-а, начало первого.

И как я раньше не замечала этой схожести бабки Зининых выглядываний с настенными часами. Всё-таки Белый такой остроумный. Просто кладезь юмора. Я тоже хочу научиться так реагировать на жизнь. Буду записывать его приколы в тетрадь.

…….

– Надо их как-то проучить, – негодует Маринка, – со мной никто никогда так не обращался.

– Надо, – соглашаемся мы с Нинкой, – только как?

– Не будем с ними общаться некоторое время.

Нет уж, несколько дней не видеть прикольных красавчиков, не чувствовать их запах. (Они все душатся одной туалетной водой, и если пару раз за вечер, балуясь, дотронуться до Дэна или Игоря, ладони начинают пахнуть этим одеколоном и их сигаретами. Уже дома – в кровати мы с Нинкой долго обнюхиваем свои руки, пахнущие всеми мальчиками сразу). Я слишком долго сидела взаперти, и сейчас, когда наконец-то каждый вечер нас выпускают на улицу, добровольно отказаться от этого удовольствия? Нет уж, лучше я буду терпеть их невинные шутки до конца лета. Ведь новый учебный год не сулит ничего интересного. Из мальчишек в классе останутся только Лифанов, и Сащин с Рустамом. Любить некого, а очень хочется. Разве что в Виталика влюбиться. Может быть, когда уедут городские, он и понравится мне. На безрыбье, как говорится…

…..

Мы сидим возле кладбища, и следим за домом Тихоновых. Все пацаны сегодня там. Ленка с Танькой визжат и смеются. Их развлекает Дэн. Макс и Игорем курят. Нам хорошо видны огоньки от их сигарет. Светка с Белым стоят чуть поодаль – у скирда сена. На душе довольно паршиво. Чем эти три дурочки лучше нас? Почему, к ним вся шайка относится нормально. Видимо, Белому нравится губастая Светка, и он не позволяет прикалываться над остальными двумя сёстрами.

– В августе девки уедут на море, – сообщает Королёва, – так что эти станут бегать к нам, как миленькие, только будет поздно…

– Почему поздно? – уныло спрашивает Нинка, она не спускает глаз с Дениса, весело размахивающего руками.

– Завтра ко мне приедет городской парень – Андрей, – улыбается Маринка, – меня познакомил с ним Женя.

Я заметила, что у Королёвой всегда так получается: все её бывшие женихи между собой – друзья.

– Ты его любишь? – спрашиваю я неохотно.

– Он мне нравится, – поправляет меня Королёва, – сильно. А любовь – это слишком громкое слово.

Она снова начиталась какой-то романтики. В последнее время Королёва увлеклась женскими книжками серии «Анжелика», и все её высказывания, как будто из любовной пьесы.

– На чём же он приедет? – недоверчиво спрашиваю я, только потому, что надо о чём-то разговаривать. Её Андрей меня не интересует, прежде всего, потому, что его интересует Королёва, а, следовательно, я – снова не в его вкусе. Когда только парни поймут, что Маринка – фальшивая?

– На мотоцикле. Он приедет с другом – с Сашкой. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?

Вот это другое дело.

– Познакомь, – я пытаюсь скрыть заинтересованность, чувствующуюся в голосе.

– Только ты ресницы накрась, и спортивные штаны не надевай, – поучающим тоном наставляет меня Королёва.

Меня бесит это в ней. Я считаю, что достойна любви в любом виде, и если я кому-то не нравлюсь ненакрашенной, вряд ли этот кто-то создан для меня. У меня и без туши выразительные карие глаза, не то, что у Королёвой, её светло-голубые.

Маринке я этого всего, конечно, не говорю. Я вообще ничего не отвечаю, тем более, что Белый со своей командой, проводив Тихоновых, направляется в нашу сторону.

– Что у меня на голове? – начинается суетиться Нинка.

– Волосы, – отвечаю последней шуткой месяца, и остаюсь довольной собой.

Главное, и пацанов сейчас встретить беззаботно и с юмором.

– Ну что, вы, ракухи? – Белый начал отпускать свои шуточки ещё издалека, – почему я не вижу радостных лиц?

Значит, он считает, что мы им всегда рады. Какая самоуверенность! Хамство!

Хотя, почему? Ведь это – правда. Мы, как последние подхалимки, сидели здесь – ждали их, делая вид, что просто балдеем от кладбищенских пейзажей.

– Начинается. Пошлите отсюда, – сквозь зубы процедила Королёва.

– Нет, девушки, сегодня никто никуда не уйдёт, пока не поцелует нас, каждого, – Макс широко улыбается, показывая симпатично выпирающие клыки.

– Ага, щ-щас, аж два раза, – огрызнулась Маринка.

– Почему же два? Пять. Каждого из нас вы целуете по пять раз, – Белый наклонился к сидящей на корточках Нинке, – согласны?

– Нет! – выкрикнула Королёва, – Что за отношение, я не понимаю? Вы не парни, вы не умеете обращаться с девушками. Вы недостойны наших поцелуев.

Боже мой, Марина, откуда ты набралась этих цитат? Неужели думаешь, что твоё выступление кого-то тронет за душу? Я отворачиваюсь от подруги, чувствуя, что сейчас грянет, ставший привычным, гогот.

– А чего ты кипишуешь? – почти нежно спрашивает Белый, – вон Тихоновы не возмущались: поцеловали всех, и домой потопали.

– А ты не сравнивай нас с Тихоновыми, – не унимается Маринка.

– Да, ну что ты? Я и не думал об этом, – успокаивающим тоном доктора-нервопатолога отвечает Белый.

У меня по коже прямо мурашки побежали, что-то такое ядовитое было в его голосе. Он даже не берётся сравнивать нас с Тихоновыми: то есть, они ни в какое сравнение с нами не идут. Они – супердевочки, а мы, значит, – полный отстой.

Игорь корчится в приступе смеха, держась за живот. Виталик усмехается, жуя спичку.

Сволочи! За что они так с нами? Я бы, может быть и согласилась на поцелуи. Чёрт возьми, мне самой этого очень хочется! Но не в такой ситуации. Я резко поворачиваюсь спиной и направляюсь на низ.

– Вит, – кричит мне в след Нинка.

Я оборачиваюсь. Сестру за руку держит Белый. Нежненько так держит, улыбаясь.

– Иди, иди, – кивает он мне, – а Ниночка со мной останется, правда солнышко?

Ясное дело, что без девчонок я никуда не уйду. Что я скажу дедушке и бабке Зине?

– Белый, а давай я ей засос поставлю? – Макс хватает Королёву за широкую котоновую куртку и притягивает к себе.

– Нет! – пищит Маринка, и смеётся то ли от щекотки, то ли идея Макса ей пришлась по душе.

Я понимаю, что уйти нам, правда, будет тяжело. Ёщё и потому, что мы сами, кажется, этого не очень хотим.

Эх, мальчишки, какие же вы все замечательные и обаятельные, но почему вы относитесь к нам так несерьёзно? Ведь могло бы быть всё совсем иначе.