Жила-была старуха

Эллери Квин, глядя на карикатуру, бормотал:

– Жила-была старуха в башмаке,

У нее было так много детей,

Что она не знала, что с ними делать.

Она начала убивать их одного за другим.

Только смерть остановила ее.

Какие-то типы бродили по Риверсайд-Драйв и кидали через забор особняка Поттсов газеты с признанием Корнелии Поттс. Брошенный кем-то камень разбил окно в комнате Тэрлоу Поттса.

Обычно после успешного завершения дела у инспектора появлялся волчий аппетит. Теперь же аппетит у него отсутствовал, хотя официально дело было прекращено.

Эллери вернулся к своему детективному роману, который не успел дописать, так как втянулся в дело Поттсов. Но тень этого дела не давала ему покоя. Он часто возвращался к нему, строя различные умозаключения.

Шли дни за днями. Дом на Риверсайд-Драйв постепенно перестал привлекать к себе внимание.

* * *

Однажды утром три недели спустя после описанных событий инспектор, по обыкновению поворчав на сына за завтраком, неожиданно сказал:

– Да, кстати, Эллери, вчера я получил телеграмму от «Датч Ист Индис».

– Датч Ист Индис? – Эллери поднял голову.

– Да. Из Батавии. Префект или комиссар полиции, не знаю, как их там называют, ответил на мой запрос относительно майора Гоча.

– О! – Эллери отложил ложку.

– В телеграмме сказано, что майор Гоч не зарегистрирован у них.

– Не зарегистрирован? Ты хочешь сказать, что у них нет на него материалов?

– Не только. Там никогда не слышали об этом человеке, – инспектор задумчиво покрутил свои усы. – Это, конечно, не слишком много. Все, что я мог им сообщить – это имя и приметы. А был ли он там под этим именем?

Эллери нахмурился.

Инспектор, поколебавшись, продолжал:

– Дело Поттсов закрыто, но все же я хочу спросить у тебя…

– О чем, отец?

– Когда мы разговаривали о мотивах убийства, ты упомянул майора Гоча. Не то, чтобы теперь это оказалось важным… Но все-таки, что ты тогда имел в виду?

Эллери пожал плечами.

– Вспомни тот день, когда мы пришли к миссис Поттс, намереваясь попросить ее воспользоваться своим авторитетом и предотвратить убийство, и нашли ее мертвой в постели.

– Да?

– Помнишь, поднимаясь по лестнице, я сказал доктору Иннису, что у меня есть только один вопрос к миссис Поттс?

– Помню.

– Так вот, я хотел спросить, видела ли она своего первого мужа после его исчезновения, – сказал Эллери.

Инспектор растерялся.

– Своего первого мужа? Бахуса Поттса?

– Именно его.

– Но он же умер!

– Его только признали умершим, отец. Умереть для закона и умереть фактически – это разные вещи. Мне пришла в голову мысль, что Бахус Поттс может быть жив.

– Гм, – произнес инспектор. – Мне это и в голову не приходило. Но ты не ответил на мой вопрос. Что ты имел в виду, когда говорил о мотиве убийства, который мог быть у майора Гоча?

– Но я ответил на твой вопрос, отец.

– Ты… ты имеешь в виду, что… Бахус… Поттс – майор Гоч…

Инспектор начал смеяться. Он смеялся так долго, что из его глаз потекли слезы.

– Ну и фантазер же ты! – сказал он сквозь слезы.

– Смейся, смейся, – пожал плечами Эллери. – Только я не понимаю, почему это не может оказаться правдой. Почему Гоч не может быть Поттсом?

– Тогда я могу быть Ричардом Вторым.

– Очаровательно, – пробормотал Эллери. – Корнелия Поттс объявила своего мужа умершим через семь лет после его исчезновения. Вскоре она вышла замуж за Стефена Брента, у которого был друг – майор Гоч. Многолетние странствия наложили отпечаток на лицо майора, но все же миссис Поттс догадалась, что майор Гоч – не кто иной, как Бахус Поттс. Не обвинять же ее в двоемужестве? Необыкновенная ситуация.

– Ты бредишь.

– И майор Гоч свил себе неплохое гнездо. Церковь не прощает подобных вещей и общество – тоже. Корнелия Поттс оказалась в ловушке… Эта версия поначалу и мне показалась дикой. Чарли Пакстон, рассказывая мне о жизни старухи, не очень внятно объяснил, почему она терпела в доме майора. Моя версия это объясняет. Иначе к чему ей было терпеть присутствие Гоча? Она – официальная жена Брента, у них дети… ее репутация… ее дело…

– Я как идиот слушаю твою красивую сказку, – раздраженно сказал инспектор. – Зачем же ему в таком случае убивать близнецов?

– Два мужа, неразлучные друзья, целыми днями играют в шашки… О, у Гоча был мотив. Убиты два сына Стефена Брента. Кто следующий? Шейла ответила на этот вопрос: Стефен Брент и его дочь должны умереть.

– Итак?

– Итак, предположим, что Бахус Поттс вернулся домой под именем майора Гоча. Возможно, он возненавидел своего преемника…

– А-а-а, – протянул инспектор.

– Может, он возненавидел детей, которые родились у Стефена и Корнелии. Может он примириться, что миллионы достанутся Роберту, Маку и Шейле? Может он обдумать план уничтожения соперников? Сначала Роберт и Мак, потом Шейла и, наконец, сам Брент. Не забудь, отец, что если Гоч – это Поттс, то он не совсем в своем уме. Трое Поттсов – доказательство этому.

Инспектор покачал головой.

– Но признание старухи разбивает твою теорию.

– Признание старухи… – странным тоном повторил Эллери.

– А чем тебе не нравится ее признание?

– Разве я что-нибудь сказал?

– Но твой тон…

– О, я подумал о своем романе! – Эллери улыбнулся.

Инспектор швырнул в него подушку.

– Я должен вернуть Пакстону завещание и признание старухи, – он встал. – Пойду сделаю фотокопии. Тэрлоу хочет иметь эти бумаги у себя. Обещаю тебе, сын мой, что никому не скажу о твоей теории «Гоч – Поттс».

* * *

После ухода отца Эллери уселся за роман. Однако работа шла с трудом. Он напечатал лишь одно предложение: «На бровях Лека остался след крови», умудрившись сделать пять опечаток, когда раздался звонок в дверь.

Это был Пакстон.

– Хелло! – мрачно сказал он, входя. – У вас найдется что-нибудь выпить?

– Конечно, – улыбнулся Эллери.

Адвокат выглядел несчастным.

– Что-то случилось, Чарли?

Тот вздрогнул.

– Нет, нет.

– Пейте, – Эллери протянул ему стакан. – Мы не виделись со дня чтения завещания.

– Ах, да, – Пакстон взял стакан.

– Как Шейла?

Адвокат ответил не сразу. Потом поднял на Эллери грустные глаза.

– Потому-то я и пришел к вам.

– Надеюсь, с Шейлой ничего не случилось?