Жила-была Вера. Истории о силе духа, любящих сердцах и билете на счастье
Шрифт:
Она уже знала, что «гости» у матери Антошки бывают «культурные». Они не устраивают дебошей и драк, предпочитая «отдыхать спокойно». Именно потому Полина и Семен не слышали их какое-то время. То, что творилось за закрытыми дверями соседского дома так и осталось бы тайной для Полины, если бы не Антошка.
Большие часы, подаренные матерью Семена на свадьбу, пробили полночь, и Полина выключила телевизор, собираясь идти спать. Она даже не заметила, что засиделась допоздна, размышляя о том, как помочь Антошке.
Экран погас, но в комнате темнее почему-то не стало. Полина обернулась, гадая, откуда идет
Соседний дом горел…
Старый, наполовину деревянный, он занялся, видимо, мгновенно, охотно подставляя пламени свои давно уставшие бока.
Когда Полина выскочила на крыльцо, крыша дома Антошки уже занялась, а соседские собаки устроили настоящую вакханалию, наперебой завывая и будя людей. У Полины и Семена двор был без собаки, так как старого Дика недавно не стало, а нового щенка они пока не взяли.
Калитка подалась, ведь Полина теперь ее не запирала, чтобы Антошка могла приходить к ней в любое время, и женщина кинулась к соседскому дому, расталкивая тех, кто глазел на пожар, еще не совсем придя в себя после гулянки.
– Где она?! Где! – Полина схватила за кофту мать Антошки и затрясла ее словно грушу.
Голова женщины моталась из стороны в сторону, а взгляд был настолько стеклянным, что Полина поняла – тут ей ничего не добиться.
И тогда она закричала, зовя Антошку, и крик ее был настолько страшен, что разом протрезвели те, кто стоял во дворе.
– А где девчонка-то? – высокий сутулый мужчина, стоявший рядом с матерью Антонины, удивленно глянул на Полину и охнул, когда та кинулась к крыльцу.
– Держи ее! Куда?! Сгоришь!
Но Полина никого не слушала. Она распахнула дверь, ведущую в маленький коридорчик, и взмолилась:
– Господи, помоги!
Не зная расположения комнат, ведь в этом доме она ни разу не была, Полина кинулась наугад, зовя девочку и не думая уже ни о чем.
К счастью, дом был небольшим, всего две комнатки с кухней, и Полине удалось найти старую детскую кроватку, в которой, скукожившись, спала Антошка. Схватив на руки ребенка, Полина накинула на девочку одеяло, даже не заметив, что та прижимает к себе сверток, из которого торчит яркий лоскут, и кинулась к выходу. Уже на пороге что-то громко ухнуло рядом, Полину швырнуло вперед, и она упала, закрывая собой ребенка.
Дальше она ничего не запомнила. Это уже потом она узнала, как вытащили ее протрезвевшие мужики, и они же побежали за фельдшером, чтобы привести в чувства. Как испуганно ахнула мать Антошки, когда увидела обожженное лицо Полины. Как не могли добудиться девочки, а после соседи чуть не разорвали нерадивую мамашу, когда выяснилось, что она с приятелями «в шутку» напоила ребенка вином, чтобы та не мешала им «отдыхать».
Обо всем этом Полина узнала от Семена, который приехал к ней в больницу на следующее утро и уговорил главного врача пустить его к жене хотя бы на минутку. Белый как мел, перепуганный, он боялся прикоснуться к перебинтованным рукам Полины и только твердил снова и снова:
– А если бы тебя не стало… Поля! А если бы…
– Сёма, я же жива! Все хорошо! Вот только ты теперь жить со мной не захочешь. Я пойму, ты не думай! От красоты-то моей больше ничего и не осталось…
– Это еще что за разговоры?! – Семен, словно очнувшись от своего морока, глянул как
прежде, строго и требовательно. – Чтобы я такого больше не слышал! Поняла?!– Не сердись! Не буду… – Полина, изменив своей привычке, прямо глянула на мужа. – Спасибо…
– Прекращай! Ты мне жена или кто?!
– Жена… Сёма, а Тонечка…
Полина, боясь реакции мужа, вопрос свой почти прошептала, но он ее удивил.
– Тут твоя Тонечка. В соседнем крыле, где детское отделение.
– Как она?
– Цела. Ты же ее в одеяло замотала. Она только немного дымом надышалась, а так ничего. Я у нее был. Врач говорит, что все хорошо с ней. Не волнуйся!
Полина, с облегчением выдохнув, глянула на мужа.
– Не сердись… Жаль мне ее…
– Понимаю.
Больше они в тот день ни о чем поговорить не успели. Семена выставили из палаты, и Полина уснула, теперь уже спокойно и крепко, точно зная, что все сделала правильно.
Пройдет несколько лет и по дорожке, ведущей к Полининому дому, пронесется кудрявый ураган, размахивающий сумкой с учебниками. Наскоро скинув туфельки, на цыпочках добежит он до коляски, стоявшей на веранде, сунет нос под Полинину фату, наброшенную на козырек, и шепнет:
– Мам, а мам, как он спал сегодня? Я утром ушла и не видела его! У-у-у, красивый мой!
– Тонечка! – Полина дернет девочку за подол. – Не буди! Еле укачала! Это у тебя да у отца он сразу успокаивается, а мне спуску не дает! Иди поешь! Скоро отец приедет, а у меня конь не валялся.
– Я все сделаю! Отдыхай! – Тоня чмокнет Полину в щеку, осторожно коснувшись губами давно зажившего шрама, и унесется к себе в комнату.
Наскоро переодевшись, она поправит алое платьице на кукле, подаренной ей когда-то Семеном, и, что – то напевая себе под нос, ускачет на кухню. Дел невпроворот! Некогда в куклы играть теперь! Она ведь теперь взрослая…
Как же – старшая сестра! Все умеет! И по дому, и вообще. И шьет не хуже Полины! Платье это, например, ее работа. Полина только чуть-чуть с выкройкой помогла. И Тоня рада, что от того, первого, сшитого ей когда-то Полиной платья, остался такой большой лоскут, что хватило на наряд для куклы. Потому, что это память…
Не только о плохом. Об этом Тоня вспоминать себе запретила. Но и о хорошем. Ведь не было бы этих «горошков» и семьи бы, настоящей, такой о которой она так мечтала, тоже не было бы!
И пусть возвращается из колонии та, что пишет письма и требует называть себя матерью.
Пусть! Тоня больше ее не боится и точно знает, кому теперь принадлежит это ласковое слово, которому она уже начинает учить братика. Мамой Антошка зовет теперь вовсе не ту женщину, которая ее родила, а ту, что подарила ей жизнь, ни на мгновение на задумавшись отдать за это свою.
И Тоня совершенно уверена – это слово, сказанное правильному человеку и в правильное время, способно творить чудеса. И доказательство этому спит сейчас в коляске на веранде, а когда проснется, Тоня возьмет его на руки, тяжеленького и теплого после сна, и скажет ему:
– Зови маму! Громче зови! Она тебя слышит…
Жила-была Вера
– Ой, Верка, какая же ты… – Анюта, глядя на будущую невестку, ахала. – Словно вишенка в цвету! Ты посмотри на себя!