Жилец. Смерть играет
Шрифт:
— Сдаюсь. Или мой список уже старый, или все кларнетисты Лондона находятся в отъезде.
— Похоже, что в конце концов мы снова вернемся к Кларксону, — заметил Петигрю.
— Черта с два! — рявкнул Диксон, обретший утраченную было энергию при одном упоминании этого имени. — Еще не все пропало… Я только что вспомнил про одного человека в Уитси, который блестяще выступит, если только мы его застанем.
— Отсюда до Уитси довольно далеко, — засомневался Петигрю. — Мне приходилось довольно часто ездить туда по делам. Если даже мы его застанем, вы уверены, что он успеет добраться сюда до начала концерта?
— Думаю, успеет. Мы можем выслать машину, чтобы
Дверь за ним захлопнулась. Оставшись один в кабинете, Петигрю с кислой миной уставился на стоящий перед ним аппарат. Он чувствовал, что неосмотрительно влез в дело, в котором ничего не понимает и которым никогда не интересовался, а просто по своей доброте поддался роковому порыву. Чего ради он вообще связался с этим идиотским обществом оркестрантов?! Почему согласился прийти на репетицию вместо того, чтобы спокойно сидеть дома и листать «Введение к Пюфендорфу»? Он испытывал настоящую аллергию к кларнетистам, и ему было абсолютно все равно, будет ли Концерт Мендельсона для скрипки с оркестром исполняться с одним кларнетом, с двумя или несколькими. Больше того, он был уверен, что среди слушателей этого вообще никто не заметит. Однако, поскольку в этом странном мире этот факт имел какое-то значение, он вынужден попытаться сделать то, чего от него ожидают. Петигрю решительно снял трубку и набрал номер междугородней связи.
По сегодняшнему опыту у него были все основания полагать, что соединение будет достаточно долгим, чтобы успел вернуться Диксон и сам занялся этой нудной работой, но он был разочарован. На этот раз телефонная служба решила сработать с необычной для нее скоростью, и меньше чем через минуту в трубке раздался тонкий ясный голос:
— Уитси 04–97.
— Можно поговорить с мистером Дженкинсоном?
— Говорит Дженкинсон. Кто вы?
— Меня зовут Петигрю, но вы меня не знаете.
— Нет, не знаю. — Голос был совершенно в этом уверен. — Я вас не знаю.
— Дело в том, что я звоню из Маркгемптона по просьбе мистера Диксона. Думаю, его вы, конечно, знаете.
— Я совершенно уверен, что не знаю никого по фамилии Диксон. Как его имя?
— Роберт.
— Тогда я точно его не знаю.
Петигрю чувствовал, что сейчас начнет хихикать.
— Кажется, разговор у нас не очень получается, верно?
— Да, не очень. Может, вы случайно набрали не тот номер?
— Не думаю. Вы ведь Дженкинсон, так?
— Я уже сказал это.
— Вы играете на этом… как бишь его?
— На чем?
— Простите, на кларнете.
— Да. И на многих других инструментах, но не на том, о котором вы спросили с самого начала.
— Не обращайте внимания. Дело в том, что нам позарез нужен кларнет.
— У меня сейчас нет ни одного лишнего, а если бы и был, я бы его не продал.
— Боюсь, я неправильно выразился. Я хотел сказать, что нам нужен человек, который играет на кларнете.
— Понятно. А кому это «нам»?
— Простите великодушно, я должен был сразу же об этом сказать. Маркширскому оркестру.
— Ну, о нем-то, — в голосе появилось явное удовлетворение, — я слышал. У вас дирижером Клейтон Эванс, не так ли?
— Именно так! — радостно воскликнул Петигрю, как изнемогший пловец, ноги которого наконец-то ощутили под собой твердую почву. —
Да, да, Клейтон Эванс.— Почему же вы сразу не сказали? Конечно, я буду рад играть у Эванса в любое время, когда он меня позовет. Только дайте знать Поттеру и Фулбрайту.
— Поттеру и… кому? — Петигрю почувствовал легкую тошноту, поняв, что снова оказался над бездной.
— Поттеру и Фулбрайту, — повторил голос таким тоном, каким взрослые обращаются к исключительно несообразительному ребенку. — Это мои агенты. Агенты! Вы наверняка слышали о Поттере и Фулбрайте.
— Нет, я не знаю Поттера и Фулбрайта.- («Кажется, я начинаю что-то смыслить в этой игре, — подумал Петигрю. — Сейчас счет, должно быть, тридцать — ноль, не в мою пользу, разумеется»).
Голос продолжал:
— Их имена имеются в справочнике. Позвоните им в любое время, когда я вам понадоблюсь, и я приеду, если буду свободен. Это понятно?
— Нет! — вскричал Петигрю, и как раз вовремя, помешав Дженкинсону повесить трубку. Краем глаза он увидел, что, торжествующе помахивая железнодорожным расписанием, входит Диксон. — Одну минуточку! — Он сунул трубку Диксону. — Ради бога, сами поговорите. Это выше моих сил.
Петигрю облегченно передал ведение дела специалисту, чувствуя себя младшим клерком, освобожденным наконец от непосильных обязанностей старшего партнера.
— Говорит Диксон.
Со злорадным наслаждением Петигрю услышал слабо доносящийся до него голос Дженкинсона, снова принявшегося за разъяснения:
— Нет, конечно, вы меня не знаете. Я узнал ваше имя от Поттера и Фулбрайта.
— Тот, другой, мужчина, который со мной разговаривал… Питер или что-то в этом роде… никогда не слышал о Поттере и Фулбрайте, — ворчал голос.
— Ах, этот! — небрежно обронил Диксон. Младший клерк почувствовал, что его еще понизили. — Не обращайте на него внимания. Я обращаюсь к вам от имени Клейтона Эванса из Маркгемптона. Он попал в затруднительную ситуацию. Первый кларнет покинул оркестр, и ему срочно, сегодня же вечером, необходим кларнетист. Не могли бы вы сразу же выехать? Программа обычная — Концерт Мендельсона для скрипки с оркестром, кусочек Генделя, Моцарт — ничего сложного… Что? Да, да, конечно, профсоюзный гонорар и возмещение всех расходов. Можете? Отлично! Тогда слушайте. Из Уитси поезд отправляется в шесть тридцать пять. Он прибывает на станцию Истбери в семь двадцать девять. Оттуда до Маркгемптона не больше двадцати минут езды. Там вас встретит машина. Так что времени у вас достаточно. Превосходно!.. Тысяча благодарностей! До свидания.
Диксон опустил трубку и вытер лоб платком:
— Слава богу, все улажено! Петигрю, я очень вам обязан за помощь.
— Не стоит. — Петигрю криво усмехнулся.
Теперь остается найти автомобиль, чтобы встретить поезд. Сегодня это будет трудно сделать. Наемные машины разберут тех, кто купили билеты на концерт.
— Может, я позвоню Фаррену? — Петигрю назвал крупнейшую в городе фирму по прокату автомобилей.
— Не беспокойтесь, я сам позвоню. У вас, случайно, нет их телефона?
— К счастью, он у меня записан. Вот, 22–03.
— Спасибо.
Диксон снова снял трубку, но его разговор прервался, не начавшись. В последние несколько минут, как заметил Петигрю, в кабинете, где они находились, стало заметно тише. Это произошло, осознал он, из-за прекращения едва слышных звуков музыки, которые создавали фон их разговору. Очевидно, репетиция закончилась. И теперь в комнату вошел Эванс в непременном сопровождении миссис Бассет. Эванс выглядел уставшим, но совершенно спокойным и веселым.