Жили-были, ели-пили. Семейные истории

Про песца еще Марьятта рассказывала, что даже и такое ели, когда в Лапландии жили, мясо его там считают лечебным, да и так просто едят, не выбрасывать же, когда шкуру снимут. Хорошо, что нам его не предложила. Однажды принесла какие-то маленькие жареные тушки – я, извините, решила, что крысы. Совсем, думаю, охренела тетка: экзотика экзотикой, но крысы-то зачем, мы ж не в Корее. Очень-очень удивленно на нее посмотрела, даже зло так, а она говорит: белки это, попробуйте. Мы ж в лесу живем, а в лесу всегда можно пропитание себе найти, не в магазин же за мясом ездить. Где вы такое в своей Москве попробуете? Мясо оказалось мягкое и нежное, надо же. Теперь на белок по-другому смотрю, практически как на продукт.

Каждый раз с Марьяттой я чувствовала себя первооткрывателем, умела она так ненавязчиво объяснить, убедить – и вправду, где такое можно было еще увидеть и съесть? Нам просто повезло. Поэтому мы с Митькой ждали ее обеды с нескрываемым интересом и заводили об этом разговоры прямо с раннего утра. К двум уже прислушивались к дальнему шуму мотора, ждали, смотрели вдаль, не вьется ли пыль из-под колес, прямо как в песне. Митька бросался помогать, выхватывал лотки и тащил в дом, стараясь открыть крышку первым и узнать, что на обед. Однажды принесла бульон, я почувствовала подвох – не могла она привезти просто куриный бульон! Так и есть, бульон из глухаря. Не kana, а metso, говорит, не курица, а глухарь то есть. Желтый такой, радостный, бульончик с морковкой и луком, как обычно, но пахнет чем-то диким, природным. В другой раз на закуску притащила очень вкусные полоски мяса, оказалось, снова деликатес – губы лося! Нежные, немного клейкой консистенции, необычные.

В общем, много можно было чего рассказать о том лете. А как вернулись в Москву, Митька поймал в Переделкинском пруду парочку карасиков и стал их пасти. Потом еще поймал и еще. Скоро они уже не помещались в большом аквариуме, который мама поставила в гостиной, чтобы поддержать Митькино хобби. Рыбки расплодились со страшной силой, и аквариум походил на переливающуюся серебряную ленту – все время в движении, а карасики постоянно в очереди друг за другом. С демографией в отдельно взятом аквариуме было все в порядке. Чтобы не плодить аквариумы, Митька пошел на благородный шаг – выпустил все карасиное поголовье обратно в пруд. И все время говорил о том, что, как вырастет, обязательно займется разведением рыбы для народа. И что у него будут морские запруды и маленькая яхточка, на которой он будет объезжать свое хозяйство. И название для этой яхты уже придумал: «Не беспокоить!» Именно с восклицательным знаком.

– Я и икрой смогу всех накормить, даже черной, я уже все продумал! – с упоением рассказывал он. – Построим большой закрытый бассейн, купим осетров и будем им делать узи – как икра созреет, у них акушеры будут ее принимать и снова отпускать, убивать же совсем рыбу не надо, вот вам и икра!

Позже, лет через десять, я узнала, что такой способ появился, и очень даже успешный. Вот она, свежая детская мысль. Ну, с икрой мы пролетели, но все Митины мечты были так или иначе связаны с едой: то кофейный автомат купить, то сосиски немецкие продавать или не немецкие, а просто хорошие, то народную столовую открыть – ну ладно, пусть не народную, а хотя бы для сотрудников издательства, которым папа руководит. Вырос он, укрупнил немного свою мечту и открыл маленький ресторанчик, «Робкафе» – Роб от слова «Роберт» – и кормит там народ по нашим, по семейным рецептам. А про семейные рецепты теперь вы всё знаете, все они тут, в этой книжке! И книжка эта – настоящая сборная солянка, где помимо рецептов вся наша семейная жизнь: бабушки-прабабушки, работа и быт, друзья и родственники, путешествия и прогулки, дети и внуки. И специи. А соль и перец сами добавьте по вкусу.

Целую, ваша Катя!

Ваша Катя Рождественская