Жилины. История семейства. Книга 1

– Ты хоть в окошко заглянул?

– А там окошка нет. Лавка совсем маленькая. Одна только дверь и имеется.

– Ладно, поедим – сходим, вместе посмотрим, что там да как. Теперь что дальше. Я думаю, ждать ещё два дня, пока ярманка закончится, смысла нет. Сегодня всех обойдём, товар заказанный соберём. Возьмём телегу, твоими друзьями обещанную, и завтра с утреца в путь отправимся. Вначале в Жилицы заедем, это же почти по дороге, совсем небольшой крюк сделать придётся, но он нам много времени сэкономит. Всё лучше будет, чем сюда возвращаться, а уж потом с товаром домой ехать.

– Мудрый ты человек, Тихон, – послышался голос Пафнутия Петровича, – так всё грамотно по полочкам разложил.

– Как ты тихо подкрался, Пафнутя. Я даже не услышал, что ты вниз спускаешься.

– Я вовсе не крался. Шёл и шёл. Просто вы так громко говорили, что ничего не слышали.

В этот момент вчерашний половой начал из кухни на стол еду носить, так что разговор сам собой и закончился.

Глава 9 На Фроловской ярмарке. 18 августа 1749 года

– Здесь до утра можно за разговорами просидеть, – неожиданно заявил отец, поднимаясь с кирпичей и отряхивая брюки. – Пошли к машине, по дороге досказывать буду.

При выезде с просёлка на шоссе нам пришлось изрядно постоять. По трассе катилась непрерывная череда разнообразнейших транспортных средств, и, что меня немало удивило, все делали вид, что нас не видят или, скорее, что нас вовсе не существует. Никто не желал нас пропустить. Мне это надоело, и я нагло, чуть ли не перед капотом какого-то грузовика высунул свою машину. Тому ничего не оставалось, как затормозить и дождаться, пока мы не выберемся из-за поворота. Отец, выпрямившись, молча сидел рядом и наблюдал, как я буду выпутываться из этого положения. Наконец убедившись, что всё благополучно разрешилось, он откинулся на спинку кресла, явно намереваясь продолжить свой рассказ.

Ехали мы медленно, скорее даже не ехали, а тащились. Скорость не превышала сорок километров в час.

– Таким макаром мы до Москвы часов пять, а то и шесть добираться будем, – сказал я, на что папа моментально возразил:

– Владимир впереди. Трасса по городу идёт, там светофоров полно. Вот они нас и держат. Подожди, город проедем, дальше веселей пойдёт.

Мне ничего не оставалось, как с ним согласиться, хотя в душе я вовсе не был уверен, что действительно так произойдёт, а папа тем временем вновь к своему рассказу вернулся:

– Когда Тихон с Иваном после вкусного и обильного завтрака вышли из трактира, было ещё достаточно рано и народа на улице почти не было видно. Дверь в книжную лавку была открыта нараспашку. Немолодой уже человек в расшитой косоворотке, подпоясанной кожаным ремешком, сидел неподалёку от входа, вытянув вперёд ноги в щегольских сапожках. Короткие серые порты были для удобства слегка поддёрнуты вверх. Лучи солнца, поднявшегося над деревьями, достигли закутка, в котором находилась лавка. Вот этим и воспользовался сидящий там человек. Он прикрыл глаза и явно наслаждался солнечным теплом. Небольшая бородка задорно торчала вперёд, длинные светлые волосы, непонятно, то ли седые, то ли такими они ему от отца-матери достались, были перехвачены надо лбом неширокой цветной вязаной лентой и спадали на плечи. Рядом стоял стол с непонятной медной посудиной размером с ведро, снабжённой трубой, от которой поднимался лёгкий дымок. Возле посудины примостилась деревянная кружка.

Услышав приближающиеся шаги, человек открыл глаза и потянулся за очками, лежащими на краешке стола. Глаза у него оказались большими и очень светлыми, голубоватого цвета. «Значит, от природы белокурым был, – подумал Иван, – хотя, судя по возрасту, сейчас уже и седым может быть».

– Бог в помощь! – приветствовал его Тихон, пытаясь заглянуть в лавку, в которой стоял полумрак.

Иван не стал ничего говорить, а только поклонился.

Человек резко встал, отодвинул стул в сторону и рукой сделал приглашающий жест.

– Рад столь ранним гостям, – хрипловатым то ли со сна, то ли от лёгкой простуды голосом приветствовал он. – Заходите, выбирайте, покупайте.

Иван был прав. Лавка действительно была крошечной, одно только название, что лавка. Больше на каморку под лестницей она походила, чем на торговое помещение. Ивану показалось, что торговать в ней очень неудобно. Товар там просто негде было разложить, вот вся она и была завалена грудами каких-то бумаг и связками тоненьких книжонок. Да ещё узкий свободный проход, который вёл к двери, находящейся в задней стене лавки, занял часть площади.

– Да… – задумчиво произнёс Тихон, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в полутьме. – Особо тут не разгуляешься.

– Я вам сейчас всё покажу, вы не волнуйтесь, – засуетился человек.

– А вы, наверное, и есть господин Гладышев? – спросил Тихон, пытаясь так встать перед входом, чтобы солнце хоть немного помогало рассмотреть товар.

– Да, действительно, это так, – подтвердил человек. – Извините, сразу не представился. Гладышев Пётр Петрович, хозяин книгоиздательского дома. Солнышко так хорошо пригревает, вот я и размечтался. Первый раз на ярманку приехал. На большую лавку и товара пока маловато, да и со средствами ещё не так чтобы хорошо. Поэтому решил обойтись этой. Не очень удобно, но торговля идёт. И это радует. Значит, есть у народа потребность в книгах и другой печатной продукции. Значит, не зря я это дело затеял. Вот и вы пришли, тоже интересуетесь.

– Меня Тихоном зовут, – представился Тихон, – а это мой помощник Иван. Давненько хочу найти книжки, для народа доступные и по цене, и по содержанию. Первый раз на ярманке такой товар появился. Так что показывайте и рассказывайте.

– А давайте мы чайку попьём, за чаем разговаривать много приятней. – Гладышев вопросительно посмотрел на гостей. – Я-то сам большой любитель этого напитка.

– Ну что, Иван, попьём ещё чаю с хорошим человеком? – обратился Тихон к помощнику.

Тот по своей привычке только головой кивнул.

Хозяин тем временем в лавку метнулся и за дальней дверью скрылся. Буквально сразу же она вновь приоткрылась, и появилась спина Гладышева, который надумал сразу два стула вынести, да в двери с ними застрял. Иван вовремя подскочил, один стул подхватил и начал, задом пятясь, на улицу выбираться. Пётр же Петрович тем временем второй стул на полпути бросил и опять за дверью скрылся. Ивану только и осталось снова за стулом вернуться.

Вскоре все уселись за столом, на котором стояли теперь три кружки, миска с колотым сахаром и странная фарфоровая кружка, а может, и не кружка, а какая-то кухонная утварь, которую Иван увидел первый раз в жизни. Это был пузатый сосуд с крышкой, у которого с одного бока была ручка, а с другого – нечто напоминающее хобот слона.

– А это что? – заикаясь от стеснения, спросил Иван.

– А? Это заварочный чайник, – оторвавшись от большой медной посудины, над которой он буквально колдовал, ответил хозяин, и снова повернулся к странному сосуду.

Иван только рот открыл, чтобы следующий вопрос задать, как Тихон свою руку к его рту приложил. Пришлось Ивану молчать. Но любопытство его прямо-таки распирало, видно было, что он еле сдерживается, чтобы не назадавать ещё целую кучу вопросов. А хозяин из мешка, который рядом со столом стоял, достал десятка два сосновых шишек и принялся их одну за другой в трубу медной посудины забрасывать.